Jakov Edeski

Nisam znao,sorry... 8086.gif

Mislim razlozi su cesto u svakom slucaju drugaciji, ali sta recimo zamonasis se i jednostavno nakon nekog vremena shvatis da nisi za to? Prosao si period iskusenistva, drzo si se dobro, medjutim, posle je nesto krenulo kako ne treba. Na primer, iguman Optinskog podvorija iz Petrograda je napustio sve, u smislu manastira i monastva, i ozenio se. Pritom treba naglasiti da je imao dobru reputaciju u Crkvi, pomagao ljudima itd. Vecina ljudi osudjuje takav postupak, a neki kazu i da je to sasvim posteno. Ja mislim da je to fer i prema Bogu i prema sebi, a najvise prema Crkvi. Ne obmanjujes, ne licemjeris, i to je to. http://www.pravmir.ru/mozhet-li-monax-vernutsya-v-mir/ Может ли монах вернуться в мир? Настоятель Оптинского подворья в Петербурге игумен Ростислав (Якубовский) оставил монастырь и женился. Этот поступок вызвал широкое обсуждение в сети и получил различные оценки.Могут ли монахи снимать с себя данные обеты и возвращаться к мирской жизни? Считать ли это нарушением церковных канонов? И можно ли потом вновь вернуться в монастырь? Комментируют эксперты. Уход из монашества — личная катастрофа, но не нарушение канонов Протоиерей Владислав Цыпин, историк Церкви, преподаватель Московской Духовной Академии: - До середины 19 века в России законное оставление монашества было невозможно. Сбежавшие из монастыря подлежали задержанию и возвращению в монастырь, а в необходимых случаях – и помещению в монастырскую тюрьму. Легально перестать быть монахами они не могли. Однако позже монахам было дозволено просить о снятии с них монашеских обетов – в том случае, если они оказывались не в состоянии их держать. Это дозволение действует до сих пор. Естественно, если такой монах имел священный сан, то его он лишался тоже. Сделавшись мирянином, бывший монах уже не подлежит каким-то особым прещениям и имеет право вступить в брак – само собой разумеется, если до монашества у него уже не было нескольких браков. Третий брак дозволялся в порядке исключения, а четвертый уже и вовсе не дозволялся. Оговаривалось, что монах должен вначале подать прошение о снятии с него обетов, а не решать свои отношения с монастырем пост-фактум – уже уйдя и обзаведясь семьей. Такой процедуры требовал указ Синода. Тогда же подобным образом было дозволено просить о снятии сана и священникам молодого возраста. Конечно, в личной духовной жизни уход из монашества — это катастрофическая ситуация. Но считать это нарушением канонов нельзя. Вот уже полтораста лет Церковь дозволяет такой выход. При этом нужно понимать, что церковное учение не ставит в один ряд, например, крещение и монашеский обет. Крещение – таинство, одно из семи, а постриг, сопряженный с обетами таким таинством не является. Другое дело, что в самой монашеской среде очень распространено убеждение в том, что это таинство. Вернуться к монашеской жизни после того как снял с себя обеты – можно, и это даже хорошо. В отличие от священства, возврата к которому после его оставления уже нет, монашество не предусматривает в прошлом безукоризненной жизни. Ошибки прошлой жизни не являются препятствием для пострига, если есть покаяние. Если человек снял с себя монашеские обеты, а потом вновь вернулся к ним – это правильно. Конечно, если он связан брачными узами, то опрометчиво говорить ему – разводись и возвращайся в монастырь. Но если он овдовел, лучше вернуться, чем оставаться в миру. В истории Русской Церкви известен случай с Федором Бухаревым. В 19 веке этот архимандрит, профессор Казанской академии, попросил снять с него обеты, женился и был лишен сана. Он не мог более преподавать в академии, но до конца жизни продолжал писать богословские сочинения, оставался церковными писателем, и цензура его труды дозволяла. Не устоять в безбрачной жизни и честно объявить об этом — достойный поступок Протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ: - Человек не устоял в чистой безбрачной жизни, решил жениться и честно объявил об этом. На мой взгляд, это лучше, чем если бы он продолжал притворяться монахом — обманывая и себя, и Церковь, и людей. В этом смысле уход отца Ростислава я считаю достойным поступком. Бывают ситуации, когда человек уже сделал что-то недостойное, но затем решил не накладывать один грех на другой. Не одобряя первый поступок, второму можно поаплодировать. Например — солдат власовской армии, который согласился надеть форму, выданную нацистами, но едва оказавшись на фронте, повернул оружие против Рейха… Если на весы ставить какие-то сексуальные приключения и чистую монашескую жизнь, то наша христианская совесть, конечно, за второе. Но если первое уже произошло (пусть даже только в уме), и человек сам себя уже не считает монахом — зачем его удерживать? Очень важно, чтобы мы не улюлюкали вслед таким людям. Мотивы снятия с себя монашеских обетов бывают разные. У кого-то это могут быть мировоззренческие изменения. Кого-то разочаровали мы. Кто-то узнал горькую правду о себе самом – и опыт монашеской жизни ему в этом мог даже помочь. Ведь отрицательный результат – тоже результат… Бывало, что человек, уйдя в мир, сделал нечто полезное и для Церкви и для мира. Важно помнить, что монашеский обет – это обет человека не перед Церковью, а перед Богом. Это его личный выбор. Это не то, что Церковь дает человеку. Если человек обещался поднять сто пятьдесят килограммов железа, а поднял только восемьдесят – это его личная проблема. Ему внутри в любом случае горше, чем нам, сторонним зрителям чужой беды и чужой судьбы. Так почему мы должны его за это осуждать? Радоваться, что мы сами не такие? Так именно это и называется фарисейством. Мне кажется, что именно если ворота монастыря всегда будут демонстративно открыты, если монах будет помнить, что есть возможность уйти из монастыря, он станет обновлять свои обеты ежедневно, и его монашеский выбор станет крепче.

Ovu temu sam pokrenuo iz dva razloga: Mita (svetog) Kirila i ovog clanka:http://pretre-philippe.livejournal.com/366218.html#comments Stvarno,kad pogledate nigde ne postoji odeljen dogmat koji govori o nepogresivosti Crkve.Kad se govori o ovom pitanju najcesce se citira Sveto Pismo: - «Когда же придёт Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину…» (Ин. 16, 13); Apostol Pavle naziva Crkvu «домом Божиим» и «столпом и утверждением истины» (1 Тим. 3, 15). - «Угодно Духу Святому и нам…» (Деян. 15, 28). Resenja Sabora su plod opste/crkvenog konsenzusa,i nisu apsolutna u smislu izlaganja termina(koji su relativni i mogu biti zamenjeni). Znamo i za Sabore koji su se zavrsavali recima «Угодно Духу Святому и нам…» (Деян. 15, 28),a posle su od drugih osudjeni kao takvi: Razbojnicki 449.god i Ikonoboracki 754.god.Naravno tu je i Maksim Ispovednik,stub pravoslavlja dok su Carigradom harali monoteliti (tadasnji crkveni nacalnici) itd.Svi smo ljudi i svi gresimo.Neko i mito daje. Na nekoj temi je jedan brat skoro navodio i primere poslusanja, razlikujuci duhovno savrsenstvo kroz poslusanje i bezumnost istog bez dobrog duhovnog nastavnika itd.Cela tema je malo u protestantskom duhu,ali eto tako, nije na odmet.Tu je po meni pitanje pravoslavne eklisiologije i eshatologije kljucno.Mada nisam siguran u odgovor. Clanak se zavrsava ovako: Архиепископ Михаил (Мудьюгин) по данному вопросу пишет: « Изучая опыт церковной истории, нам следует сделать возвышенный и радостный вывод, что гарантом вероучительной непогрешимости Церкви, как и каждого из её членов в отдельности является, конечно, не папа Римский, не Соборы и не так называемый «глас народа», а Сам Божественный Основатель и Глава Церкви, Господь Иисус Христос, действием Духа Своего не допускающий как Свою Церковь, так и многих её членов, впадать в заблуждения, устраняющие возможность единения с Ним, пребывания в Нём» (Ин. 16, 1-6), спасения, т.е. унаследования жизни вечной. Все лжеучения, ереси охватывали сознание, сердца и умы отдельных христиан, церковных общин и даже Поместных Церквей по одной основной глубинной причине – по недостатку любви к Тому, Кто сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14, 6).Если человек не любит Господа Иисуса, он обрекает себя на заблуждения и на отчуждение (1 Кор. 16, 22) от Источника света и истины. Наоборот, устремление ко Христу, усердная обращённость к Нему, деятельное исполнение Его воли, одним словом, активная любовь к Нему предотвращают впадение в заблуждение, и тогда исполняются богослужебные слова «Свет Христов просвещает всех», - всех, кто желает этого света и раскрывает для него свой ум и сердце. П ри этом сохраняется свобода, необходимая для творческого мышления (2 Кор. 3: 6, 17), сохраняется возможность «разномыслий», не выходящих за пределы любящего преклонения перед Христом как перед своим Господом и Спасителем (Ин. 20, 28; Деян. 16, 31). Такие разномыслия (1 Кор. 11, 19) не развращают, не обедняют духовно «разномыслящих» христиан, а наоборот способствуют духовному развитию христианина и всей Церкви в целом, отнюдь не препятствуя спасению. Именно поэтому спасение остаётся возможным для христиан разных конфессий, но лишь для тех, которые любят Иисуса Христа и тем самым оказываются исполнены Святым Духом (Рим. 8, 9) ». (из книги: «Русская православная церковность. Вторая половина ХХ века». М., ББИ, 1995). Arhiepiskop Mihajlo je bio veliki i dobro poznat autor: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B8%D0%BB_(%D0%9C%D1%83%D0%B4%D1%8C%D1%8E%D0%B3%D0%B8%D0%BD) http://www.pravmir.ru/aphiepiskop-mihail-mudjugin-episkop-intelligent/ Cilj teme je da razbije plasticne predstave o hriscanstvu i pravoslavlju.Predstave kojima se koriste pojedinci da bi opravdavali svoje postupke i filmove u glavi.Da li je Crkva nepogresiva? 8086.gif

Hvala Vam na ispravkama,Mogao sam se zakleti da je to bio Flavijan.Posle sam ponovo prelisto Kartasova,kad cvrc,Teodorit.

Najlakse je osudjivati ove,one van Crkve....te `vaki su,te `naki su....a kad treba rascistiti svoju njivu....muk!...te nije tako bilo,nije tako mislio,nije to uradio....licemjerje nad kojim bi i sami fariseji zaplakali......za doticnog(Kirila) kada se vest o njegovoj smrti prosirila sveti Flavijan je rek`o:Fala Bogu te umre i taj grozni covek.....

Kirile,Kirile....bas si nevaljao bio,radio si ono sto si hti`o...i kad si na onaj svet o`so....znam da nisi manje pros`o.... 8086.gif (moja skromna kontribucija)

Не знам што се возбуђувате толико. Свако се заба`ља на свој начин. пс.кад видим коменте честитог Понтифекса,увек се сјетим оне народне: јел` видиш ти бре са којим се знањем иде у кафану!Амин.

toliko magistara (crkveno prakticnog i crkveno istorijskog odeljenja Duhovnih Akademija iz Kijeva, Petrograda i Moskve) u eparhiji ima,a ni jednog govornika na temu- nema....

Подвиг мучеников — живой опыт Церкви 24.10.2013 · Выступления, Председатель ОВЦС Доклад митрополита Волоколамского Илариона на первом пленарном заседании международнойконференции «Научно-богословское осмысление мученичества, исповедничества и массовых репрессий». Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15. 18) Эти слова Господа и Спасителя нашего сказаны всем христианам, которые жили, живут и будут жить до скончания века. История Церкви в то же время доказывает нам, что ненависть, о которой говорит Христос, особо умножалась и перерастала в гонения не всегда и не во всякой стране. Я коснусь как истории, так и современных вопросов, связанных с феноменом мученичества за Христа и веру в Него. Надеюсь, что это позволит нам вместе обозначить проблематику нынешней конференции. Гонения были почти повсеместными на заре христианства – в Древней Церкви. Языческому миру, привыкшему руководствоваться материальными категориями, было очень трудно принять учение Христа, пропустив его через душу и примирив с особенностями культуры, менталитета, воспитания того времени. Как можно, например, любить и прощать своего врага? Для древнего человека, особенно воина — мысль недопустимая. Страны и народы находились в постоянной войне: и с внешними врагами, и внутри государства — тем более такого колоссального, каким была Римская империя. Как можно бесконечно прощать? Ведь есть суд с хорошо разработанным римским правом. Идеи Божественного Учителя приводили многих в недоумение, а оно очень часто перерастало в ненависть, злобу к тем, кто сумел вместить Новый завет. Таких первоначально было меньшинство, и многие из них становились мучениками, гонимыми. В большинстве европейских языков слово «мученик» звучит как martyr (от μάρτυς, свидетель). Этимологическое пересечение слов «мученик» и «свидетель» представляется весьма символичным. Перенесший страдания, но не просто так, по стечению жизненных обстоятельств, а за истинную веру, за веру во Христа, чаще всего с именем Спасителя на устах или с молитвой к Нему, поистине является свидетелем. Свидетелем чего? Во-первых, своей веры, которая подкрепляется не только исповеданием на словах, не только каким-то рядовым, обыденным действием, но и готовностью отдать за эту веру самое ценное – жизнь. Во-вторых, доказательством правоты слов Спасителя о том, что Церковь не могут одолеть врата ада (ср. Мф. 16. 18). В-третьих, земным доказательством представления о жизни бесконечной: имена древних мучеников составили первые мартирóлоги, и верующие Древней Церкви не забывали своих страдальцев, хотя возможности фиксации их подвига были весьма ограниченными. Облавы со стороны гонителей, необходимость соблюдать строгую конфиденциальность – все это было приметой жизни древних мучеников, с которыми наша Русская Церковь столкнется в XX веке. Парадоксально для языческого миропонимания: борьба с христианами древней Церкви приводила не к уничтожению последователей Спасителя, а к их увеличению. При этом, конечно, шло сопротивление и со стороны христиан, но его методом было слово, убеждение и духовная жизнь. «Не мечами и стрелами, не посредством военных отрядов, а убеждением и советом возвышается истина», — писал святитель Афанасий Александрийский (История ариан. Гл. 33). Так происходило и во всей последующей истории христианства. Когда где-то происходили от имени Церкви злодеяния, их осуществление не принадлежало Церкви и не исходило от Церкви. Я не говорю о событиях на средневековом Западе, о кострах инквизиции. Давайте вспомним страшную эпоху царя Ивана Грозного. Он как коронованный христианский царь использовал церковную, христианскую символику и риторику. И случилось так, что злодеяния его времени совершались далеко не всегда под покровом метлы и собачей головы, а именно под сенью священного для каждого православного знака Креста Господня. Многие люди были подвергнуты тогда страшным мучениям, оставаясь верными Христу и Церкви. Таковым был святитель Филипп, митрополит Московский, священномученик эпохи Иоанна Грозного. Внешне причины его мучений были отличными от мучения христиан древний Церкви. На него восстал правитель, называвший себя христианским. Однако на деле это была та же ненависть, о которой предупреждал своих последователей и учеников Спаситель. С этой ненавистью и злобой восстал на святителя царь за ту правду, о которой свидетельствовал мученик Церкви. Эпоха царя-мучителя кардинальным образом отличается от более раннего времени нашей истории, когда, напротив, правители становились мучениками. И действительно, в нашей стране заимствованная из Византии вместе с самим православным христианством модель взаимодействия Церкви и государства получила особый извод. Наверное, мало где на ранних этапах христианской истории нации, государства, культуры происходило столь глубокое внедрение христианских идей в суть управления государством. И речь не только о кардинально преобразившемся после крещения великом князе Владимире, сумевшим изменить свой собственный нравственный облик и строй управления страной, систему социального устройства и распределения материальных богатств в ней. Достаточно вспомнить кротких князей-мучеников Бориса и Глеба, или же погибших в Орде, отказавшихся отступиться от христианской веры великого князя Михаила Ярославича Тверского, великого князя Михаила Всеволодовича Черниговского и боярина его Феодора. Что же произошло? Почему мы видим такую кардинальную разницу между благоверными правителями и гонителями истины Христовой? Конечно, налицо оскудение любви и верности Христу. Их так не хватало людям в эпоху перед Смутным временем. И если оскудение любви в христианских государствах приводит к кровавым трагедиям, как это произошло в России в эпоху грозного царя и позднее, в эпоху новомучеников, то на Западе образуется угроза христианству иного рода. В новое время свобода начинает пониматься мыслителями, а вслед за ними и широким кругом людей, совсем по-другому, не так, как она понимается в христианском учении. Это уже не свобода нравственного выбора, с идеалом, заключающимся в соблюдении четких и недвусмысленных нравственных норм, следование которым неоднократно приводило в истории и к появлению мучеников. Это ложно понимаемая свобода — вседозволенность, которая и в наши дни является большой угрозой христианству. Она не приводит, по крайней мере, пока не приводит, к мученичеству. Это, можно сказать, мягкое насилие над нравственностью пока не заставляет верных Христу отдавать свою жизнь за Него явным образом. Но кто знает, какие порядки через несколько десятилетий установят дети, которые теперь растут в однополых семьях и сознание которых формируется под воздействием весьма своеобразной этики? У нас, видимо, нет ответа на этот вопрос, но чтобы избежать трагедий в будущем, нам надо уже сегодня твердо отстаивать христианские представления о нормах семьи. Следует сказать и о том, что в течение многих столетий сохраняется угроза христианству и с Востока. Радикальные исламисты являются сегодня реальной угрозой для христианства. Даже в нашей стране этой угрозе сегодня подвергаются тысячи сограждан, многие честные, верующие православные христиане, да и не только христиане. На этой неделе произошел страшный взрыв в волгоградском автобусе, унесший несколько человеческих жизней и подвергший угрозе еще десятки жизней. Террористка-смертница, зараженная античеловеческими идеями, не только отдала свою жизнь за эти идеи, но и стремилась унести с собой жизни как можно большего числа ни в чем не повинных людей. Парадоксально, что арабское слово «шахид» означает то же, что и греческое «мартис» — свидетель. Но о чем свидетельствуют люди, подобные волгоградской террористке? О полном искажении религиозного сознания, об извращенной религиозности, не имеющей ничего общего с истинной религиозностью. Через человеческие черты террористок-смертниц, прикрытые хиджабом, проступает не лик Божий, а звериный оскал диавола. В этом нас убеждают и события, происходящее ныне на Ближнем и Среднем Востоке. В последние годы там случилось нечто страшное и имеющее не так много аналогов в мировой истории. После иракской войны из христиан Ирака осталось жить в этой стране около одной десятой от прежнего количества. Многие мученически погибли, иные были изгнаны из своих домов, лишившись крова и имущества. Трагические события, сопряженные в том числе с мучениями во имя Христа, происходят ныне в Сирии, где боевики преднамеренно расстреливают беременных женщин, детей на глазах матерей, уничтожают и похищают христиан. Можно ли остановить злобу силой оружия, авиационных налетов или распыления химических отравляющих веществ? Живой опыт христианской Церкви подсказывает, что это невозможно. Только силой Слова Божия, только стойкостью в истинной вере останавливается злоба. Это мы видим на примере христиан Римской империи, которые вынудили цезарей легализовать христианство принятием ровно 1700 лет назад Миланского эдикта, и на примере нашего Отечества, пострадавшего от попытки силой провести в жизнь ложное и заведомо неосуществимое — уравнять всех, достичь небывалого размаха материального производства при полном пренебрежении к духовной жизни. В нашей стране, в нашу эпоху, казалось бы, внешне спокойную, нам также предстоит утверждать Слово Божие, основываясь на живом опыте Церкви. Вот почему следует вновь и вновь говорить о подвиге новомучеников внешнему миру, в то же время продолжая научно-богословскую рефлексию этого подвига внутри Церкви. Важно отмечать неординарность, исключительность подвига новомучеников. Хотя всякая святость восходит к одному источнику – Спасителю, но, как мы видим на приведенных исторических примерах, в разные времена эту святость мы встречаем в различных формах и проявлениях. К сожалению, пока у нас не накоплено достаточно богословского, идейного материала, который бы во всей полноте раскрывал подвиг новомучеников, показывал его уникальность. И совершенно ясно, что в деле прославления новомучеников мы находимся в начале пути. Полагаю, утверждать это можно сегодня, невзирая на то, что количество новопрославленных святых нашей Церкви беспрецедентно и не имеет аналогов в истории. Но количество жертв из среды верных чад Церкви эпохи новейших гонений в десятки и сотни раз превышает количество поименно канонизированных новомучеников. Даже далеко не полные базы данных – современные списки мучеников, например база данных Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета – включают десятки тысяч имен, а пострадали сотни тысяч, миллионы. В связи с этим следует сказать, что полная картина мученичества во имя Христово отличается от того частичного, которое явным образом уже засвидетельствовано Церковью. Не все предначертания Божии становятся сразу известными нам. Мартирологи, записанные в книгу небесную, отличаются от наших земных мартирологов. Новейшая эпоха мировых войн, индустриальное и постиндустриальное время явило множество таких жертв, которые не имели, в отличие от древних мучеников выбора: отступить от Бога или нет. Такова семья последнего российского императора, которому никто из гонителей не предлагал отречься от Христа, но именно в безальтернативности страдания за Него наша Церковь увидела подвиг, достойный прославления. Таковы же сотни известных и безымянных жертв массовых репрессий как в нашей стране, так и в других странах мира. Конечно, не все пострадавшие от человеконенавистнических идеологий являются мучениками. Трудно назвать безвинным страдальцем и подвижником того, кто незадолго до того, как попасть в репрессивный молох, сам был гонителем и не раскаялся до последнего дня в своих деяниях, будучи уверенным в правоте содеянного. Все сказанное подводит к вопросу о критериях канонизации святых мучеников и исповедников. Не слишком ли ограничивают нас в почитании новомучеников ранее сформулированные критерии? Не слишком ли узко и категорично мы подходим к оценке деяний людей, находившихся в жесточайших условиях тоталитарного террора? За время массовых канонизаций в нашей Церкви, с 1989 года, а в особенности – с 2000 года, причислено к лику святых более тысячи новомучеников и исповедников. Епархиальные комиссии по канонизации подготовили за эти годы еще гораздо больше материалов к канонизациям. Но кажется, что еще предстоит научиться смотреть на вопрос о прославлении святых с широких богословских позиций, с точки зрения особенностей исторической эпохи, а также и с точки зрения соборной интуиции Церкви. Древние мученики нередко проходили «крещение кровью», почему иной раз в святцах можно увидеть имена тех, кто значительную часть жизни был гонителем христиан. Характерно, что прославление мучеников в Древней Церкви вообще не знало такой формализованной процедуры, как современная канонизация. Кстати, и само понятие канонизации пришло в наш богословский язык только в XIX веке из обихода Католической церкви. Оно стало использоваться как синоним того, что на языке святых отцов именовалось «причислением к лику святых». И хотя это слово удачно подходит к современной сложившейся церковной практике, оно вряд ли было бы применимо к практике Древней Церкви, поскольку мучеников объявляла святыми сама богослужебная практика, без всяких формальностей. Скорее заботились о том, чтобы сохранить память о совершенном ими подвиге веры, чем дотошно проверяли их предшествовавшую жизнь. Такая практика, конечно, была связана с публичным характером судебных процессов над христианами в Римской империи с тем, что их казнили открыто, и их братья по вере обычно становились непосредственными свидетелями их последнего «агона», их единоборства с «духом злобы», их подвига. Эта практика отражала и чистоту раннего христианства, когда последователи Спасителя, даже имевшие преемственную благодать апостольского рукоположения, не дерзали вершить земной суд над страдальцами за Христа. Они не выносили суждений об их жизни, но помнили об их подвиге, совершенном во имя Господне в их последний час. Позднее, в средние века, сложилась сложная система прославления святых, предполагавшая тщательное изучение жизни святого подвижника, выдвигавшая четыре обязательных критерия. Безукоризненная вера, народное почитание, чудотворение и даже наличие нетленных мощей – вот что стало требоваться для того, чтобы подвижника благочестия признать святым. Очевидно, что три последних критерия не соблюдаются в отношении многих прославленных новомучеников и исповедников Церкви Русской. Многие новые святые не почитаются широко народом, многие не явили зафиксированных людьми и соборным разумом Церкви чудес, мы не имеем и мощей большинства канонизированных новомучеников. Неужели это означает, что необходимо отказаться от дальнейших канонизаций? Конечно же нет. Но более того, сформулированы еще более жесткие принципы. Например, представленный к канонизации не должен был ни в чем сознаться: ни подтвердить свою «вину» (например, в контрреволюции), ни рассказать о «вине» других. По этим критериям у нас, например, не канонизированы некоторые исповедники веры. У нас нет, казалось бы, оснований сомневаться в том, что они страдали за Христа, однако их прославление не происходит. В связи с этим встает вопрос: насколько мы можем доверять документам, подписей под которыми добивались от людей нашей Церкви под пытками, в полуобморочном состоянии, либо просто кто-то другой ставил за них подпись? Полагаю, что этот вопрос – о критериях канонизаций в таких сложных случаях – требуют подлинного соборного обсуждения, с привлечением широкого экспертного сообщества, которое имеется сейчас и внутри нашей Церкви. Это наши ученые богословы, церковные историки и канонисты. Следует сказать, что и древняя практика неприменима в полной мере в реалиях современности. Новые гонения не только превзошли своими масштабами преследования христиан в античном мире. Были выработаны самые изощренные методы расправ, обмана и фальсификаций. В отличие от римских палачей, специалисты с Лубянки, такие, например, как Тучков, прекрасно знали учение и практику Церкви. И с самого начала гонений одной из своих задач репрессивные органы ставили недопущение прославления новых святых. Подлинные судьбы исповедников веры были неизвестны их современникам. Их допросы проходили в застенках. Материалы следствия часто фальсифицировались. Суд – если это вообще можно назвать судом – происходил за закрытыми дверьми. Их казни совершались тайно. Тела уничтожались или сбрасывались в братские могилы, подобные рвам Бутовского полигона, Левашовской пустоши, урочища Сандармох. Скрывая подлинные мотивы своей репрессивной политики, гонители выносили приговоры духовенству по политическим статьям, обвиняя своих жертв в «контрреволюционной деятельности». В разгар массовых репрессий 1937-1938 годов уже никого вроде бы не принуждали отречься от веры в Бога. Внешне это очень не похоже на судьбы мучеников Древней Церкви. Однако только на первый взгляд. Мы понимаем, что люди Церкви, особенно священнослужители, к 1937 году не снявшие своего креста, часто уже прошедшие через аресты, тюрьмы и лагеря, знали, что их ждет впереди. Арест и казнь только завершали их ежедневный исповеднический подвиг. Именно поэтому недостаточно свидетельства следственных дел мучеников. Нужны устные свидетельства, которых собрано за последние четверть века немало, но нужны и иные документы эпохи. Многие из них до сих пор засекречены. Только полное открытие архивов эпохи гонений позволит нам снять имеющиеся многочисленные вопросы о том, возможна или нет канонизации того или иного человека, пострадавшего в эпоху гонений. Очевидно, что прославление сонма новомучеников Церкви Русской — это сложный процесс, который требует нового осмысления всего опыта Церкви Христовой. Это касается и самого процесса канонизации, критерии которого пока еще окончательно не становились, по сути, предметом научно-богословского анализа и, уверен, будут видоизменяться. Поэтому не всегда понятны для людей Церкви те или иные решения, связанные с канонизацией. Когда критерии неочевидны, возникает масса недоразумений, но самое главное, отсутствие четкого понимания мешает дальнейшему прославлению подвига новомучеников. Появление имени нового святого в церковном календаре — это начало, но никак не завершение прославления. Необходимо, чтобы новомученики заняли в жизни современной Церкви такое же место, какое мученики Древней Церкви занимали в жизни раннехристианской общины. Для этого нужно использовать все формы церковной культуры и современную агиографию, и литургическое почитание, и кино, и музейную деятельность. Важно собирать и сохранять устную историю и мемуары о самих подвижниках и об их эпохе. Нужно публиковать архивные документы, поскольку без этих современных «мученических актов», пусть даже задевающих чьи-то интересы, мы не сможем показать молодежи, приходящей в Церковь, страшный контекст подвига новомучеников. На последнем Архиерейском Соборе было принято решение о том, чтобы отказаться от повсеместного именования новомучеников только по именам в святцах. Их фамилии также освящены их подвигом. Многие современные иконописцы наносят на икону и фамилии новомучеников. Всё это, вкупе с новыми исследованиями биографий новомучеников, публикацией документов об их жизни и страданиях, позволяет перейти к подлинному увековечению их памяти. О необходимости такого увековечения говорит нам высшая церковная власть. Так, об этом сказано в решениях Архиерейского Собора 2011 г. Не случайно и создание Церковно-общественного совета по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской. Эти приоритеты, четко обозначенные Собором и Святейшим Патриархом Кириллом, заставляют задуматься о пока еще очень слабом влиянии в нашем обществе церковного голоса, рассказывающего о подвиге мучеников. Если бы этот голос звучал в полную силу и был услышан, едва ли с телеканалов, с официальных трибун и средств массовой информации вновь и вновь звучали бы прославления палачей и организаторов гонений на Церковь и народ Божий. Призывающие ныне к почитанию Ленина, Сталина, инициаторы реставрации памятника Дзержинскому попирают тем самым безвестные могилы новомучеников, исповедников Церкви Русской и сотен тысяч невинно убиенных сограждан нашей страны. На реставрацию памятника Дзержинскому выделено 25 миллионов рублей, а в то же время у нас нет памятников великим святителям – мученикам и исповедникам XX века – святому Патриарху Московскому и всея России Тихону, святителям Кириллу Казанскому, Петру Крутицкому, Агафангелу Ярославскому. Почему я говорю именно про памятники, а не про церковное увековечение? Дело в том, что упомянутые мною святители, десятки других святителей Божиих, тысячи пастырей и миллионы верных Церкви, пострадавших во имя Христово в эпоху гонений, заслуживают не только того, чтобы им посвящались храмы, составлялись службы, писались иконы – а это уже происходит повсеместно, в этом направлении нашей Церковью ведется огромная работа. Но не следует забывать о том, что их память достойна и гражданского почитания. Если бы в нашей истории не было Ленина, Дзержинского и подобных им злодеев, население нашей страны сейчас было бы в два или три раза больше и не имело бы духовных травм, нанесенных тогда и сказывающихся по сей день. А вот если бы у нас не было святителя Тихона, святителя Петра, святителя Кирилла, святителя Агафангела, их сослуживцев и сотрудников, многих других страдальцев за веру, наконец — Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского), я не уверен, что вообще сейчас существовала бы такая страна, как Россия. Ни на какой мощи танков, ни на строгости колхозных и заводских порядков, ни на маузерах сотрудников НКВД – не удержалась бы страна, если бы в ее народе, пусть даже подспудно, не жила та вера, которая нашей Русской Церковью была в нем утверждена и поддерживалась даже в самое лютое время безбожия! Не было бы сегодня России, не было бы сегодня нас. Поэтому уверен, что нашему обществу нужно определиться со своими приоритетами и наложить табу на прославление злодеев и в то же время – на сокрытие и оправдание их преступлений. Окончательно пришло время называть всё совершенное в годы лихолетья своими именами, тем более что непосредственных свидетелей тех событий в живых остаётся все меньше. С этой точки зрения нам важно сохранить как места памяти – места захоронений жертв массовых политических репрессий. Некоторые из них сейчас Русская Церковь уже взяла под свое покровительство, на одном из таких мест – Бутовском полигоне под Москвой – уже создан церковно-общественный мемориал. Необходимо, чтобы в таких местах бывала молодежь, чтобы мы все нашли для себя новую точку отсчета в подвиге новомучеников, там пострадавших. Непонятно, что мешает уже сейчас не только новые храмы, но и проспекты, улицы, парки называть в честь новомучеников – этих добрых, честных, скромных и достойных людей. В наших руках сегодня сделать так, чтобы их подвиг действительно стал живым опытом, опытом не только Церкви, но и нашего Отечества. Церковь выработала иконографию, но почему их подвиг так мало отражается в гражданской живописи, в кинематографе? Сколько средств вкладывается в создание однотипных мелодраматических сериалов. И почти не отражен в фильмографии опыт новомучеников. Новомученики не так притягательны для современного общества как звезды и модные кумиры, или как герои-борцы коммунистической эпохи для того времени. Мученики вообще отличаются от героев: они готовы отдать свою жизнь за свою веру, а не отнять чужие жизни. Культ мученика – это не культ силы, это поклонение любви и чистоте убеждения, так же, как христианство – это торжество Божественной любви. Уверен, что говоря о мучениках, мы утверждаем христианство. Поэтому и ныне собравшаяся конференция – не только по месту своего проведения, организаторам, участникам – церковная конференция, но, прежде всего – по содержанию тем, которые будут на ней раскрыты. Я хотел бы пожелать всем участникам форума, собравшимся в этом зале, плодотворных трудов. https://mospat.ru/ru/2013/10/24/news93244/

24 октября 2013 года в конференц-зале гостиницы «Даниловская» в Москве состоялось открытие международной конференции на тему «Научно-богословское осмысление мученичества, исповедничества и массовых репрессий». Мероприятие организовано Общецерковной аспирантурой и докторантурой имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия при участии Новоспасского ставропигиального мужского монастыря, Мемориального научно-просветительского центра «Бутовский полигон» и при поддержке Фонда «Русский мир». На открытии конференции присутствовали наместник Новоспасского ставропигиального мужского монастыря епископ Воскресенский Савва, слушатели курсов повышения квалификации для новопоставленных архиереев Русской Православной Церкви, директор Государственного архива Российской Федерации С.В. Мироненко, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутовский полигон» И.В. Гарькавый, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев, ответственный редактор «Журнала Московской Патриархии» С.В. Чапнин, сотрудники Общецерковной аспирантуры и докторантуры, представители духовных школ и светских вузов. Открывая заседание, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры митрополит Волоколамский Иларион сказал: Затем митрополит Иларион прочел доклад на тему «Подвиг мучеников – живой опыт Церкви». «Ваши Преосвященства, дорогие отцы, дорогие братья и сестры, уважаемые участники заседания! Сердечно приветствую вас на международной конференции «Научно-богословское осмысление мученичества, исповедничества и массовых репрессий». Это первая, но, надеюсь, не последняя мартирологическая конференция Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Хотел бы поблагодарить наших партнеров по организации конференции – Новоспасский монастырь в лице наместника владыки Саввы и Мемориальный научно-просветительского центра «Бутовский полигон» в лице директора Игоря Владимировича Гарькавого. Особое слово благодарности — Фонду «Русский мир», который поддерживает многие важные церковно-научные общественные проекты, и лично Вячеславу Алексеевичу Никонову. Настоящая конференция собрала церковных и общественных деятелей, которых объединяет интерес к истории и современным актуальным проблемам жизни нашей Церкви. Тот факт, что все мы сегодня здесь, говорит о жизненности темы мученичества и исповедничества, о том, что люди Церкви тянутся к ее живому опыту. Хочу особо приветствовать находящихся здесь преосвященных архипастырей – слушателей курсов повышения квалификации для архиереев новосозданных епархий нашей Церкви. Я очень надеюсь, что благодаря созданию митрополий и новых епархий мы сможем уделить и особое внимание почитанию новомучеников и исповедников, связанных с той или иной частью нашей Церкви». На открытии конференции также выступил директор Государственного архива Российской Федерации С.В. Мироненко, отметивший, что тема проходящей конференции «имеет огромное значение для нравственного возрождения и воспитания нашего общества». Он рассказал о значении документов государственных архивов в деле изучения подвига новомучеников и исповедников, а также о сотрудничестве ГАРФ с епархиями, приходами, духовными школами и различными общественными организациями. «Наша цель – восстановление правдивой истории нашего Отечества и прославление людей, которые составляют славу и честь нашей Родины», – завершил свое выступление С.В. Мироненко. Затем в пленарном заседании выступил доктор богословия игумен Арсений (Соколов), настоятель прихода всех святых в Лиссабоне (Португалия). Он посвятил свой доклад теме мученичества в Священном Писании. После небольшого перерыва конференция продолжилась под председательством епископа Гомельского и Жлобинского Стефана, председателя комиссии по канонизации святых Белорусского экзархата. https://mospat.ru/ru/2013/10/24/news93251/ Служба коммуникации ОВЦС

Zato sto cesto lete nebu pod oblake....a kad padaju,padobran je skoro uvek, po defoltu, zatvoren....

oni su to resili....tako sto, izgleda vise ne sluze jedni sa drugima.... poredjenje nije isto,jer kad nas Patrijarh ide u Ameriku,ide kod svojih episkopa da sluzi.... u ovom slucaju,to nije tako....

Ups,prevod i moj komentar:istovremeno.Izvin`te! 8086.gif

Ukratko,kaze da je Patrijarh sluzio kod njihovog rascinjenog svestenika koji sada pripada Ruskoj Zagranicnoj Crkvi (kanonskoj).I da nije ok to sto je dos`o a nije se najavio njemu.Uglavnom,oni i Rusi tamo imaju problema,oko jurisdikcije i tome slicno,te je ovo samo prospanje iz supljeg u prazno.Komentari su kraljevski.Sve se svodi na taj famozni 28 kanon koji govori o prvenstvu Carigrada nad ostalim.Uglavnom komentar koji se meni najvise dopao: Ο Θεός να μας φυλάξει από τα σχίσματα και από τον επεκτατισμό των εθνικών εκκλησιών (sic)!Sacuvaj nas Boze od raskola i ekspanzionizma nacionalnih crkava!Sve ovo samo pokazuje koliko su pomesne crkve odmakle daleko od etnofiletizma!Tj. ni metra!

Svaka cast! :good2:

Έντονη δυσαρέσκεια του Μητροπολίτη Σιγκαπούρης για τον Πατριάρχη Σερβίας Την έντονη δυσαρέσκεια του εκφράζει με ανακοίνωσή ο Σεβασμιώτατος Μητροπολίτης Σιγκαπούρης, για την επίσκεψη του Πατριάρχη Σερβίας κ. Ειρηναίου στην Ινδονησία. Ο Μητροπολίτης Σιγκαπούρης κ. Κωνσταντίνος κάνει λόγω για αντικανονικές ενέργειες, τονίζοντας οτι ο Πατριάρχης ήρθε στην Επαρχία του και δεν ενημέρωσε τον τοπικό Επίσκοπο. ''Η Ιερά Μητρόπολις Σιγκαπούρης και Νοτίου Ασίας εκφράζει την έντονη δυσαρέσκειά της για τις αντικανονικές ενέργειες του Πατριάρχου Ειρηναίου και για την εκ μέρους του απαξίωση του κανονικού Ορθοδόξου Μητροπολίτου και των κανονικών Ορθοδόξων Κληρικών που διακονούν στην Ινδονησία'', αναφέρει μεταξύ άλλων η Μητρόπολη. Ακολουθεί ολόκληρη η ανακοίνωση: Η Ιερά Μητρόπολις Σιγκαπούρης και Νοτίου Ασίας με έκπληξη πληροφορήθηκε, από την επίσημη ιστοσελίδα της Εκκλησίας της Σερβίας, την επίσκεψη του Μακαριωτάτου Πατριάρχου Σερβίας κ.κ.Ειρηναίου στην Ινδονησία και την συμμετοχή του σε Διαθρησκειακό Συνέδριο, το οποίο διοργανώθηκε από την Κυβέρνηση τῆς Ασιατικής αυτής χώρας. Η έκπληξη έγινε έντονη ενόχληση διότι η Εκκλησία της Σερβίας δεν ενημέρωσε για την επίσκεψη του Πατριάρχου τον τοπικό κανονικό Ορθόδοξο Μητροπολίτη. Και η ενόχληση έγινε αγανάκτηση διότι την δεύτερη ημέρα της παραμονής του στην Τζακάρτα, πρωτεύουσα της Ινδονησίας, ο Πατριάρχης Ειρηναίος επισκέφθηκε χώρο ο οποίος ανήκει στην σχισματική παρασυναγωγή του καθηρημένου κληρικού Δανιήλ Μπάμπανγκ Μπυαντόρο και εχοροστάτησε σε ακολουθία Εσπερινού, η οποία τελέσθηκε από σχισματικούς. Η Ιερά Μητρόπολις Σιγκαπούρης και Νοτίου Ασίας εκφράζει την έντονη δυσαρέσκειά της για τις αντικανονικές ενέργειες του Πατριάρχου Ειρηναίου και για την εκ μέρους του απαξίωση του κανονικού Ορθοδόξου Μητροπολίτου και των κανονικών Ορθοδόξων Κληρικών που διακονούν στην Ινδονησία. Η Ιερά Μητρόπολις δηλώνει ευθαρσώς ότι από έναν Προκαθήμενο Ορθοδόξου Εκκλησίας περιμένει περισσότερη σοβαρότητα, σύνεση και πιστότητα στους Ιερούς Κανόνες. http://www.romfea.gr/epikairotita/19828-2013-10-24-04-30-43

Davno je bila ta Crkvena istorija u Bogosloviji,te sam mnoge stvari i zaboravio,ili bolje reci vo vremja ono,nisam pazio na casu.Pitanje je da li je papa Honorije bio monotelit ili ne? «Из чего мы признаём одну Волю Господа нашего Иисуса Христа, ибо несомненно это была наша природа, а не грех в ней, принятый Богом, то есть природа, которая была создана прежде греха, а не природа, искажённая грехом..... ovo je citat pape Honorija: http://katholik.spb.ru/ru/HonoriusI.html A ovo Sv.Maksim kaze o njemu u disputu sa Pirom 645: «Кто, по-твоему, более правильно толкует послание, о котором идет речь? Тот ли, кто составил его во имя блаженнейшего Гонория и кто еще жив и помимо других своих достоинств знаменит на весь Запад благочестием своего учения, или те, кто, сидя в Константинополе, выражают хотения своего сердца?» Ovo pitanje se cesto navodi i kao argument contra papske nepogresivosti jer je papa anatemisan na saboru: "We anathematize the inventors of the new error, that is, Theodore, Sergius, ...and also Honorius, who did not attempt to sanctify this Apostolic Church with the teaching of Apostolic tradition, but by profane treachery permitted its purity to be polluted."! Ako neko zna o cemu se radi,ili ima izvore molio bi da me uputi?Hvala

Njihov najpoznatiji profa iz oblasti savremenog bogoslovlja i apologetike.Nije nesto posebno,al nije ni los.Evo rezimea:http://www.aosipov.ru/biogr/

meanwhile somewhere deep in Russia,наше горе лист http://www.youtube.com/watch?v=jJNb1h3npJA

10-11 октября 2013 года в Москве прошла Первая патристическая конференция Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия на тему «Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие». В ней приняли участие более 30 ученых – богословов, историков, патрологов, сирологов из разных стран мира. На пленарных заседаниях присутствовали студенты Московского государственного университета, Московской духовной академии и семинарии, Свято-Тихоновского православного университета, Российского православного университета имени Иоанна Богослова, Николо-Угрешской, Перервинской и Коломенской духовных семинарий. Рабочими языками конференции были английский и русский, некоторые доклады были прочитаны также на немецком и французском языках. В первый день работы конференции, после торжественного открытия, состоялось четыре пленарных заседания. На первом заседании с докладом на тему «В поисках духовного жемчуга. Преподобный Исаак Сирин и его труды» выступил председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, председатель Синодальной Библейско-богословской комиссии, ректор Общецерковной аспирантуры митрополит Волоколамский Иларион. Следующим докладчиком стал выдающийся ученый-сиролог, почетный профессор Оксфордского университета Себастьян Брок, сделавший доклад на тему «Молитва и псалмопение у преподобного Исаака Сирина». Темой второго пленарного заседания стали «Оригинал и переводы творений Исаака Сирина». Прозвучали следующие доклады: Г.М. Кессель (Московская духовная академия, Марбургский университет в Германии) «Рукописное наследие прп. Исаака Сирина: обзор сирийских рукописей»; Тамара Патаридзе (Католический университет Лувена, Бельгия) «Исаак из монастыря святого Саввы. История зарождения многочисленных переводов трудов преподобного Исаака и их распространения в святой Лавре»; Маркелл Пирар (Центр восточных исследований Лувенского университета, Бельгия) «Критическое издание греческого перевода Подвижнических Слов прп. Исаака Сирина (Иверский монастырь, 2012)»; Сабино Кьяла (Община Бозе, Италия) «Арабский перевод трудов святого Исаака Сирина: «Средство передачи сирийской литературы»; Себастия Жанерас (Богословский факультет Университета Каталонии, Испания) «Некоторые примеры изменения смысла в трудах преподобного Исаака Сирина в латинском переводе и на родном языке». Третье пленарное заседание было посвящено богословскому учению преподобного Исаака Сирина. На нем прозвучали доклады ректора Свято-Владимирской духовной семинарии в Нью-Йорке (США) протоиерея Иоанна Бэра «Учение святого Исаака Сирина о кресте»; священника Серафима Сеппяля (Университет Восточной Финляндии) «Ангелология преподобного Исаака Сирина»; Е.В.Барского и М.Г.Калинина (ЦНЦ «Православная энциклопедия») «Адам в Третьем томе Исаака Сирина»; А.Р.Фокина (Общецерковная аспирантура) «Апокатастасис в сирийской христианской традиции: Евагрий и Исаак». На четвертом заседании, посвященном аскетическому и нравственному учению преподобного Исаака, профессор Мартин Тамке (Гёттингенский университет, Германия) прочитал доклад «Преподобный Исаак Сирин как учитель нравственности», а доктор Патрик Хагман (Университет Обо, Финляндия) выступил с докладом на тему «Аскет как Таинство: Аскетический поворот в богословии святого Исаака Ниневийского». В завершение четвертого пленарного заседания состоялась дискуссия по докладам, прочитанным в первый день конференции. По окончании рабочего дня участники конференции были приглашены на фуршет в Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата, где профессор Себастьян Брок от имени всех участников конференции выразил сердечную благодарность митрополиту Илариону и в его лице всей Русской Православной Церкви за организацию столь представительного научного форума. 11 октября конференция продолжила свою работу. Этот день открылся пятым пленарным заседанием на тему «Исаак Сирин и византийская традиция», на котором прозвучали доклады: В.А.Баранов (Новосибирский государственный университет) «Ангелы в обличье святых: Сирийская традиция в Константинополе VIII века»; Эмилио Фьори (Университет Гумбольдта, Германия) «Дионисий Ареопагит и Исаак Сирин: попытка пересмотра»; игумен Дионисий (Шлёнов, Московская духовная академия) «Исаак Сирин и Симеон Новый Богослов как учители безмолвия»; А.В.Муравьёв (МГУ) «Типичные ошибки в греческом переводе первой коллекции мар Исхака: непонимание или сознательное искажение?»; О.С. Попова (МГУ) «Образ Исаака Сирина в византийском искусстве XIV века». Шестое пленарное заседание конференции было посвящено теме «Исаак Сирин и монашеская традиция». На нем прозвучали доклады схиархимандрита Гавриила (Бунге, Крестовоздвиженский монастырь, Ровередо, Швейцария) «От греческого Евагрия к Евагрию сирийскому и обратно», доктора Анны Хунт (Лидский университет, Великобритания) «Монах как плачущий: преподобный Исаак Сирин и монашеская идентичность в седьмом столетии и в последующее время»; священника Жана Акики (Университет Святого Духа, Каслик, Ливан) «Ритуал слёз у преподобного Исаака Ниневийского». На седьмом пленарном заседании, посвященном теме «Исаак Сирин и сирийская духовная литература», прозвучали следующие доклады: профессор Брурия Бриттон-Ашкелони (Еврейский университет Иерусалима, Израиль) «Уменьшенный до состояния безмолвия: Исаак Ниневийский и Иоанн Дальятский о самопреображении»; Ю.В. Фурман (РГГУ) «Концепция “временного мира” у Йоханнана бар Пенкайе и Исаака Сирина»; Н.Г. Головнина (ПСТГУ) «Жанровая система аскетической письменности и ее особенности в сирийской литературе»; А.К. Лявданский (РГГУ) «Новоарамеизмы в классическом сирийском: постановка проблемы и некоторые наблюдения». Восьмое, заключительное заседание конференции было посвящено теме «Исаак Сирин в русской традиции». На нем архимандрит Василий (Иверитис), бывший игумен Иверского монастыря на Святой Горе Афон, прочитал доклад на тему «Духовная связь Аввы Исаака Сирина и Федора Михайловича Достоевского», а М.С. Егорова (РХГА) выступила с докладом «Аскетический текст в древнерусской традиции: сочинения преподобного Исаака Сирина и автокоммуникация». Заседание завершилось дискуссией. Конференция «Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие», организованная Общецерковной аспирантурой при участии философского факультета Московского университета и при финансовой поддержке фонда просвещения «Мета», стала первой в истории международной научно-богословской конференцией, посвященной великому Отцу Церкви VII века. Общецерковная аспирантура и докторантура/Служба коммуникации ОВЦС http://doctorantura.ru/ru/news/1044-v-moskve-zavershila-rabotu-mezhdunarodnaya-nauchno-bogoslovskaya-konferentsiya-prepodobnyj-isaak-sirin-i-ego-dukhovnoe-nasledie

10 октября 2013 года в Москве митрополит Волоколамский Иларион, председатель Синодальной Библейско-богословской комиссии, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия выступил с докладом на Первой патристической конференции ОЦАД на тему: «Преподобный Исаак Сирин и его духовное наследие». Текст доклада публикуется ниже. В ПОИСКАХ ДУХОВНОГО ЖЕМЧУГА. ПРЕПОДОБНЫЙ ИСААК СИРИН И ЕГО ТВОРЕНИЯ Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства, дорогие отцы, братья и сестры! Настоящая международная конференция является первой патристической конференцией Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия. Надеюсь, что подобные конференции станут традицией и будут проходить ежегодно. Нынешняя конференция проводится нами совместно с философским факультетом Московского государственного университета. Четыре года назад по инициативе Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на первом же заседании Священного Синода после его избрания на Патриарший престол было создано учебное заведение, призванное стать флагманом богословской науки в Русской Православной Церкви: Общецерковная аспирантура и докторантура. Оно является высшим звеном в системе духовного образования Московского Патриархата. В сотрудничестве с духовными академиями и семинариями, ведущими светскими учебными заведениями России и зарубежья она осуществляет широкий спектр образовательных программ. Под эгидой Общецерковной аспирантуры разрабатываются кандидатские и докторские программы, магистерские модули, ведется серьезная научная деятельность. Священноначалие нашей Церкви в лице Святейшего Патриарха Кирилла и Священного Синода уделяет большое внимание развитию различных отраслей богословской науки. Одной из таких отраслей является патристика. Изучение творений Святых Отцов было одной из приоритетных задач наших Духовных академий еще в дореволюционный период. На базе академий осуществлялся систематический перевод творений Святых Отцов, благодаря чему мы сегодня имеем в своем распоряжении многотомные коллекции творений таких греческих и латинских авторов как Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Блаженный Августин и многие другие, а также монографии, посвященные Отцам Церкви. Переводческая и исследовательская деятельность в области патристики возобновилась в 1990-е годы, и сегодня немало исследователей трудится в этой области. Появляются новые переводы творений Отцов Церкви, основанные на современных критических изданиях их трудов, публикуются монографии и статьи, помогающие вписать святоотеческое богословие в контекст современного богословского дискурса, актуализировать мысль Отцов применительно к реалиям сегодняшней церковной жизни. Одной из лакун в дореволюционной патрологической науке являлась сирийская патристика. В Духовных академиях трудились именитые знатоки латинской и греческой патрологии, но сирологов в нашем Отечестве практически не было. Восьмитомное собрание творений преподобного Ефрема Сирина, имеющееся на русском языке, более чем наполовину состоит из псевдоэпиграфов, переведенных с греческого. Лишь в последних четырех томах имеются труды, переведенные с сирийского оригинала. А знаменитый наш филолог-классик С.И.Соболевский, переводивший в начале ХХ века труды Исаака Сирина на русский язык с греческого, пользовался немецким переводом его трудов с сирийского для сличения отдельных наиболее трудных мест. В советское время появились оригинальные отечественные труды по сирологии: здесь, прежде всего, необходимо отметить работы Н.В.Пигулевской, внесшей немалый вклад в дело ознакомления нашего читателя с памятниками сирийской письменности. Следует отметить также труды С.С.Аверинцева, приоткрывшего советскому светскому читателю мир византийской и сирийской патристики через призму литературоведения и исследования «поэтики» раннехристианских текстов. Однако по понятным причинам в эпоху воинствующего безбожия заниматься чисто религиозной проблематикой наши светские исследователи не могли, в результате чего систематического изучения сирийской патристики не происходило. Лишь в 1990-е годы, после того, как оковы воинствующего безбожия спали, стало возможным полноценное развитие патрологической науки в Русской Церкви. Тут-то и обнаружилась, в числе прочих, серьезнейшая лакуна в области сирийской патрологии. Огромный пласт непереведенных произведений сирийской письменности еще ждет своего переводчика, и большое количество выдающихся трудов сирийских Отцов Церкви еще ждет своего исследователя. Надо сказать, что и на Западе сирология как специальная отрасль богословской науки окончательно сформировалась лишь в ХХ веке. Многотомное собрание творений сирийских авторов, издание которого началось под названием Patrologia syriaca в 1897 году, было затем продолжено под названием Patrologia orientalis (с включением в него не только сирийских, но также арабских, армянских, коптских, грузинских и славянских источников). Это собрание, призванное дополнить две монументальных коллекции, появившихся еще в XIX веке – Patrologia graeca и Patrologia latina аббата Миня – становится ценнейшим собранием христианских текстов. Благодаря ему в научный оборот введено большое количество ранее неизвестных (или известных лишь по некачественным изданиям) памятников ориентальной литературы, в том числе сирийской. Параллельно с публикацией текстов ведется значительная работа по их исследованию, публикуются монографии и статьи, посвященные сирийским авторам. Здесь следует упомянуть фундаментальные труды И.Хаусхерра, А.Вёобуса, А.Минганы и ряда других именитых сирологов, чьи работы стали классическими. В этой плеяде выдающихся сирологов значимое место занимает доктор Себастьян Брок, который сегодня присутствует среди нас и которого я сердечно приветствую. В годы моего пребывания в Оксфорде я имел счастье учиться у него и под его руководством изучать тексты преподобного Исаака Сирина, и я навсегда сохраню в сердце благодарную память об этих уроках. Именно Себастьяну Броку принадлежит заслуга публикации и введения в научный оборот второго тома творений преподобного Исаака Сирина, благодаря чему наши знания об этом авторе чрезвычайно расширились. Может быть, не случайно, что преподобный Исаак Сирин, несмотря на всю свою значимость для монашеской традиции, для Церквей Востока и Запада, до конца ХХ века не удостоился ни одного полноценного научного исследования (если не считать небольшой книги аббата Шабо, изданной на латинском языке в 1892 году[1]). Видимо, до открытия второго, а вслед за ним и третьего томов творений Исаака, такое исследование было преждевременным. Именно введение в научный оборот новооткрытых текстов преподобного Исаака послужило толчком к оживлению интереса к этому автору, позволило осмыслить его богословскую и аскетическую систему во всей ее полноте. Преподобный Исаак Сирин как духовный писатель Церкви Востока Есть один факт, который заставляет говорить об Исааке Сирине как об «особом случае» в истории святоотеческой письменности. Насколько можно судить по сохранившимся историческим свидетельствам, а также по его собственным творениям, он принадлежал к Церкви Востока, которая признавала (и до сих пор признает) только первые два Вселенских Собора – Никейский 325 года и Константинопольский 381 года – и потому именуется «несторианской», хотя никакой прямой связи с Несторием не имеет. Во времена Исаака канонические границы этой Церкви приблизительно совпадали с границами прежней Персидской империи Сасанидов (ныне Ирак и Иран). История Церкви Востока восходит к апостольским временам. По преданию, апостолы Фома и Фаддей проповедовали в Персии, где христианство распространялось сначала среди иудеев, а затем и среди самих персов, последователей зороастрийской религии. В III—IV столетиях христиане Персии страдали от жестоких гонений: особенно тяжелыми были гонения Вахрама II (276—292) и Шапура II (310—379). В течение нескольких столетий Церковь Востока имела лишь спорадические контакты с христианами «страны ромеев» (Восточной Римской империи). На Поместном Соборе 410 года в Селевкии-Ктесифоне Церковь Востока, ранее входившая в состав Антиохийской Церкви, провозгласила самостоятельность, и епископ Селевкии-Ктесифона стал главой всех христиан Персии. Решение Собора утвердил шах Ездегерд I (399—420), лояльно относившийся к христианам. На Соборе в Маркабте в 424 году полномочия епископа Селевкие-Ктесифонского как главы Персидской Церкви были подтверждены и расширены. Впоследствии глава персидских христиан стал именоваться Католикосом-Патриархом Востока. Изолированная позиция Церкви Востока в значительной степени обусловила своеобразие ее исторического развития: в ней складывались свои литургические традиции, возникали свои богословские школы, вырабатывался самостоятельный богословский язык. Большое влияние на развитие сирийского христианства оказало движение так называемых «сынов завета» (bnay qyama), расцвет которого приходится на IV век[2]. «Сыны завета» давали обет безбрачия и вели аскетический образ жизни; нередко они объединялись в небольшие общины для совместного проживания. Впоследствии основные идеи «сынов завета» легли в основу сирийской монашеской духовности. Важным богословским центром всего восточно-сирийского христианства была так называемая «школа персов» (т. е. персидских беженцев), основанная в IV веке в Эдессе. Главным предметом преподавания было Священное Писание: ученики слушали и записывали толкования своего наставника[3]. Школу посещала сироязычная молодежь Эдессы и окрестностей, а также эмигранты из Персии[4]. Комментарии святого Ефрема Сирина, который истолковал некоторые библейские книги, использовались в качестве образца интерпретации Писания до середины V века. Однако в V веке было принято решение осуществить полный перевод экзегетических сочинений Феодора Мопсуестийского с греческого на сирийский. После того, как перевод был закончен, Феодор Мопсуестийский стал главным библейским комментатором восточно-сирийской традиции: последующие духовные писатели этой традиции, включая Исаака Сирина, ссылались на него как на «Блажен­ного Толкователя». Перевод сочинений Феодора имел исключительное значение для сирийского христианства: вместе с библейскими толкованиями Феодора в сирийскую традицию вошли его христологические воззрения. Феодор Мопсуестийский говорил, в частности, о том, что Бог Слово «воспринял» человека Иисуса; безначальное Слово Божие «вселилось» в рожденного от Девы человека Иисуса; Слово жило во Христе, как в храме; Оно облеклось в человеческое естество, как в одежду; человек Иисус благодаря Своему искупительному подвигу и крестной смерти соединился со Словом и воспринял божественное достоинство. Феодор, по сути, говорил о Боге Слове и человеке Иисусе как о двух субъектах, чье соединение в одном Лице воплощенного Сына Божия является не столько онтологическим, сущностным, сколько условным, существующим в нашем восприятии: поклоняясь Христу, мыобъединяем два естества и исповедуем не «двух сынов», но одного Христа — Бога и Человека. В 20-е годы V столетия именно это учение легло в основу христологической доктрины Нестория, Патриарха Константинопольского, против которого выступил Кирилл Александрийский. Последний в своей полемике с несторианством настаивал на единстве Ипостаси Бога Слова: безначальное Слово есть то же самое Лицо, что и Иисус, родившийся от Девы; поэтому нельзя говорить о Слове и Иисусе как двух разных субъектах. Христология Кирилла была подтверждена III Вселенским Собором, осудившим Нестория. Впоследст­вии, на V Вселенском Соборе, был осужден и сам «отец несторианства» — Феодор Мопсуестийский. Однако для восточно-сирийских христиан он навсегда остался непререкаемым авторитетом в области богословия. Этим в значительной степени объясняется тот факт, что Церковь Персии и всю восточно-сирийскую богословскую традицию стали называть «несторианской» — название, которое сама эта Церковь никогда к себе не применяла. В конце VI века Энана, возглавивший «школу персов» в 572 году, предпринял попытку заменить библейские толкования Феодора на свои собственные. Эта попытка не увенчалась успехом: Собор 585 года подтвердил незыблемый авторитет Феодора, запретив кому-либо «явно или скрыто порицать этого Учителя Церкви или отвергать его святые книги». Впоследствии два Собора, в 596 и 605 годах, осудили толкования Энаны и повторили анафемы против «отвергаю­щих комментарии, толкования и учения верного учителя, блаженного Феодора-Толкователя, и пытаю­щихся ввести новые и странные толкования, испол­ненные безумия и злохуления»[5]. Рубеж VI и VII веков ознаменован богословской деятельностью Бабая Великого, который много писал на христологические темы. Его христология является продолжением и своего рода синтезом христологий Феодора Мопсуестийского и Диодора Тарсийского[6]. Будучи лидером партии, ратовавшей за строгое следование учению Феодора, Бабай возглавил оппозицию Халкидонскому Собору. Развивая христологические воззрения Феодора, Бабай пользовался «Книгой Гераклида», написанной Несторием в качестве апологии после его осуждения III Вселенским Собором и переведенной на сирийский язык в середине VI века[7]. К середине VII века в диптихах Церкви Востока поминались уже «три учителя» — Диодор, Феодор и Несторий[8]. Политические обстоятельства VII века не способствовали сближению Персии с Византией. Напротив, первые десятилетия этого века ознаменовались серией вооруженных конфликтов между двумя великими империями. В конце 627 года византийский император Ираклий одержал победу над персидскими войсками у Ниневии. Впрочем, византийское присутствие в Персии было недолгим. Уже в 30-х годах VII века началось массовое вторжение в Персию арабских мусульманских полчищ. В 637 году пала столица империи Сасанидов Ктесифон, и последний шах Ездегерд III бежал в Загрос. К середине VII века Персия была в руках арабов. Окончательная утрата политических связей с византийской экуменой и начавшаяся с приходом арабов постепенная исламизация Персии и Сирии не привели в VII и VIII веках к кризису христианства в этих регионах, упадку в богословии и церковной жизни. Совсем напротив, именно эти два столетия являются периодом наивысшего расцвета сироязычного богословия: в это время жили и творили выдающиеся писатели, такие как Мартирий-Сахдона (ставший на сторону Халкидонского Собора), Дадишо Катрайе, Симеон д-Тайбуте (Милостивый), Иосиф Хаззайа (Прозорли­вый) и Иоанн Дальятский. Все они были писателями по преимуществу мистического направления. Малоизвестные за пределами восточно-сирийской традиции, они, тем не менее, ознаменовали собой «золотой век сирийской христианской литературы». Единственным представителем этого золотого века, которому суждено было приобрести мировую известность, стал преподобный Исаак Сирин. Биографические сведения об Исааке имеются в двух сирийских источниках: «Книге целомудрия» восточно-сирийского историка IX века Ишоденаха, епископа Басры[9], и анонимном западно-сирий­ском источнике, время и место написа­ния которого неизвестны[10]. Эти источники настолько хорошо известны, что нет необходимости их здесь цитировать. На основании их, а также на основании скудных автобиографических сведений, рассеянных по творениям самого Исаака, его биография может быть восстановлена лишь частично. Он родился в Катаре, на берегу Персидского залива. Здесь, возле моря, прошло его детство. Морские образы постоянно встречаются в сочинениях Исаака: он говорит о кораблях, о капитанах и матросах, о морских бурях и попутных ветрах, о ныряльщиках и устрицах, извлекаемых из морских глубин. Вот лишь один из них: Если бы в каждой устрице ныряльщик находил жемчужину, тогда всякий чело­век быстро разбогател бы. И если бы ныряльщик тотчас добывал жемчужину, и волны не били бы его, и акулы не встречали бы его, не надо было бы ему задерживать дыхание до такой степени, чтобы он задыхался, и не был бы он лишен свежего воздуха, который доступен всем, и не сходил бы в глубины — тогда чаще, чем ударяет молния, и в изобилии попадались бы жемчужины[11]. Возможно, Исаак принял монашество не у себя на родине, а на чужбине. На эту мысль может натолкнуть его собственный рассказ, начинающийся словами: «В другой еще раз пошел я к одному древнему, прекрасному и добродетельному старцу…». В этом рассказе преподобный воспроизводит ответ старца, включающий, в частности, такие слова: «ты никому не известен в этой стране, жития твоего не знают…»[12]. Впрочем, анонимный западно-сирийский источник говорит о том, что Исаак «был монахом и учителем в своей области», то есть в Катаре, и именно оттуда католикос Гиваргис взял его с собой в Бет-Арамайе[13]. О жизни преподобного Исаака до принятия им епископского сана ничего более не известно. Что же касается его епископской хиротонии, то информация об этом событии, содержащаяся в «Книге целомудрия», с большой четкостью очерчивает время и географию его жизни, а также его место в диптихах Ниневийской епархии Церкви Востока. Католикос Гиваргис (Георгий), рукоположивший Исаака, управлял Церковью Востока с 660 по 680 годы[14], а упомянутый в тексте Католикос Хенанишо — с 685 по 700. Годы пребывания Гиваргиса на престоле совпали с годами правления Муавии I, первого халифа из династии омеядов, избравшего Дамаск столицей арабского халифата[15]. На долю Гиваргиса выпал труд по воссоединению епископов Катара, откуда родом был Исаак, с Церковью Востока[16]. Возможно, именно по случаю воссоединения Гиваргис решил рукоположить Исаака, уроженца Катара, прославившегося своей аскетической жизнью, в епископа Ниневии[17]. Если это предположение верно, то Исаак стал епископом в 676 году или позже, но не позднее 680 года, когда католикос Гиваргис скончался. Анонимный западно-сирийский источник добавляет несколько незначительных штрихов к его портрету. В частности, этот источник говорит о том, что, когда Исаак ослеп, ученики записывали за ним его наставления. «Его называли вторым Дидимом[18], ибо он был спокойным, добрым и смиренным, и слово его было мягким. Вкушал он по куску хлеба с овощами три раза в неделю… Он составил пять томов, известных даже до сего дня, исполненных сладчайших учений…». На епископской кафедре Исаак пробыл недолго. О его отречении от епископства сохранилось следующее красочное сказание на арабском языке. Когда Исаак в первый день после епископской хиротонии сидел в своей резиденции, к нему пришли два человека, один из которых, богач, требовал у другого возвращения долга: «Если этот человек отказывается возвратить мне мое, я буду вынужден подать на него в суд». Исаак сказал ему: «Поскольку Священное Евангелие учит не отнимать отданного, тебе следует по крайней мере дать этому человеку день, чтобы он мог расплатиться». Но богач ответил: «Оставь сейчас в стороне Евангелие!» Тогда Исаак сказал: «Если с Евангелием здесь не считаются, зачем я пришел сюда?» Увидев, что епископское служение не соответствует его склонности к отшельнической жизни, «святой отрекся от епископства и удалился в святую Скитскую пустыню»[19]. Последняя деталь рассказа противоречит «Книге целомудрия», где говорится, что Исаак удалился в горы, окружающие Хузистан[20], а не в египетскую Скитскую пустыню. К тому же, трудно поверить в то, что отречение Исаака от епископства было вызвано одним лишь малозначительным инцидентом. Необходимо помнить, что во времена Исаака Ниневия[21] была центром активности «монофизитов»-яковитов, с которыми Исаак как «диофизитский» епископ должен был бороться[22]. Возможно, что, не будучи склонным к спорам на догматические темы, Исаак предпочел удалиться из Ниневии, ставшей ареной конфликта между противоборствующими партиями. Последние годы своей жизни Исаак провел в монастыре Раббана Шабура на горе Шуштар[23]. Точная дата смерти Исаака неизвестна, как неизвестна дата его рождения. Вероятно, еще при жизни Исаака Ниневийского почитали святым. После смерти его слава росла по мере распространения его писаний. Иосиф Хаззайа, живший в VIII веке, называл его «знаменитым среди святых»[24]. К XI веку Исаак, благодаря греческому переводу его творений, становится широко известен на грекоязычном Востоке: в знаменитой антологии аске­тических текстов «Эвергетиноc» выдержки из писаний «аввы Исаака Сирина» стоят в одном ряду с подборками из классиков ранневизантийской аскетики. В то же время и в Церкви Востока продолжается почитание Исаака: его писания приобретают все большее признание, а его имя — все больший авторитет. Последнее подтверждается многочисленными письменными источниками. Один из них относится к XIII веку и представляет собой сводный каталог восточно-сирийских писателей, автором которого является Абдишо из Нисибина: в каталоге упоминаются «семь томов» Исаака «о духовной жизни, о божественных тайнах, о судьбах и о Промысле»[25]. В другом источнике, не поддающемся точной датировке, но составленном не позднее XIV века, Исаак назван «настав­ником и учителем всех монахов, гаванью спасения для всего мира»[26]. В Православной Церкви почитание Исаака Сирина имеет более чем тысячелетнюю историю: оно началось после появления на свет греческого перевода его творений и продолжается поныне. Память преподобного Исаака, епископа Ниневийского, совершается в Православной Церкви 10 февраля (28 января по старому стилю), вместе с памятью другого великого сирийского писателя и аскета — преподобного Ефрема Сирина. Образ Исаака Сирина нередко присутствует в иконостасах и настенной росписи православных храмов, а также в книжной миниатюре. Одно из известных его изображений относится к началу XVI века: оно находится в местном ряду оригинального иконостаса Успенского собора Московского Кремля. В настоящее время этот иконостас почти полностью закрыт другим, более поздним, однако через имеющееся в местном ряду «окно» хорошо видны образы трех святых, одним из которых как раз и является преподобный Исаак Сирин. «Экклезиологическим феноменом» можно считать тот факт, что скромный епископ Церкви Востока из далекой персидской провинции стал святым отцом Православной Церкви халкидонского направления. Из русских патрологов первым, кто обратил внимание на этот феномен, был протоиерей Георгий Флоровский. В своей книге «Византийские Отцы V—VIII веков» он писал: В жизни преподобного Исаака много неясного… В епископы он был поставлен в монастыре Бет-Абэ Патриархом Георгием (660—680)… Мы все время в несторианской среде… И вместе с тем преподобный Исаак стоит здесь как-то обособленно. Неясно, почему ушел он из Ниневии; можно догадываться, что из-за несогласия с местным клиром. В монастыре он жил уединенно… И все-таки его учение соблазняло. Он далеко отходил в нем от антиохийской традиции, впрочем, на Толкователя[27] он не раз ссылается[28]. Поскольку факт принадлежности Исаака Сирина к Церкви Востока уже ко временам Флоровского был установлен наукой, в течение XX века он не оспаривался никем из русских или западных ученых. Православных ученых, однако, он ставил перед проблемой: как великий святой, память которого почитается в Православной Церкви, мог быть несторианином? Решить эту проблему пытались по-разному. Флоровский предпочел не входить в ее обсуждение, ограничившись ремаркой о том, что преподобный Исаак в несторианской среде «стоит как-то обособленно». Некоторым решение проблемы виделось в том, что преподобный Исаак лишь «формально» принадлежал к несторианской Церкви. Такого мнения придерживался известный русский патролог архиепископ Василий (Кривошеин): Насколько можно судить по дошедшим до нас историческим данным, святой Исаак был в течение недолгого времени епископом города Ниневии, входившей в юрисдикцию несторианской Церкви в Персидской империи, как и вообще вся его жизнь и деятельность прошла как будто бы в пределах этой Церкви. Тем не менее Православная Церковь издревле почитает его как святого и высоко чтит его духовные творения, в которых, конечно, нет никакого «несторианства». И я, конечно, не дерзну отнимать от него звание «святого», хотя самый факт принадлежности его (хотя бы формальной) к несторианской Церкви ставит перед православным богословским сознанием серьезные проблемы о природе Церкви и о возможности благодатной жизни и святости вне видимых ее пределов[29]. Тезис о «формальной» принадлежности преподобного Исаака к несторианской Церкви был уже в наши дни повторен А.И.Сидоровым: [Исаак Сирин], принадлежа формально к несторианской церкви (и являясь даже, хотя и очень краткое время, несторианским епископом), явил в своих творениях глубину православного Богомыслия… Перевод сочинений преподобного Исаака на греческий язык… признание их в Византии и на Руси творениями святого мужа и, наконец, канонизация его Православной Церковью являют, на наш взгляд, то, что Святой Дух проницает и зрит все и что для него нет формальных пределов и границ косного вещества[30]. Ученый выдвигает гипотезу о том, что преподобный Исаак Сирин мог принадлежать к про-халкидонскому течению внутри несторианской Церкви. В монашеских кругах Церкви Востока с конца VI века существовало течение, которое имело тенденцию к сближению или даже слиянию с православием халкидонского направления: к этому течению принадлежали, в частности, Энана и Мартирий-Сахдона. Если Исаак Сирин также принадлежал к данному течению, его отречение от епископской кафедры можно истолковать как разрыв с Церковью Востока и тайный переход на халкидонские позиции[31]. Данная гипотеза предлагает весьма элегантный выход из противоречия между принадлежностью Исаака Сирина к Церкви Востока и его почитанием в Православной Церкви. Гипотеза, однако, не подтверждается ни одним заслуживаю­щим доверия источником. Писания самого Исаака, в частности, тексты, в которых он воспроизводит анафемы Соборов рубежа VI—VII веков[32], созванных против Энаны, свидетельствуют как раз об обратном – о том, что он предпочитал держаться официальной доктрины своей Церкви и не симпатизировал оппозиционным течениям. В то же время, ничего эксплицитно несторианского в его христологии найти нельзя. Он, во всяком случае, далек от такой крайне диофизитской трактовки личности Иисуса Христа, при которой Его образ как бы разделяется на «два сына»: Исаак Сирин воспринимает Христа как одно Лицо — Бога, явившегося во плоти. Что же касается собственно вопроса о святости преподобного Исаака, то, нам думается, коль скоро она не вызывала сомнений ни у кого из византийских и русских Отцов, почитавших его в течение многих столетий, у нас также нет никаких оснований «отнимать от него звание святого». Следует учитывать, что границы между Церквами во времена Исаака Сирина не были очерчены с той же четкостью, с какой они очерчены сегодня. В эпоху догматических споров (IV—VIII вв.) эти границы еще только формировались, и не все святые оказывались в наиболее догматически безупречной церковной юрисдикции. Достаточно вспомнить о преподобном Исаии Скитском, составителе известного сборника поучений, и святителе Петре Ивере, епископе Маиумском, выдающемся аскете и подвижнике, почитаемом в Грузинской Православной Церкви: оба святых жили во второй половине V века, не признавали Халкидонский Собор и придерживались монофизитских взглядов. Творения преподобного Исаака Сирийские источники говорят то о пяти, то о семи томах сочинений Исаака Ниневийского, однако мы не знаем, идет ли речь об ином делении того же корпуса текстов, который дошел до нас, или о каких-либо утраченных сочинениях Исаака. В настоящее время в нашем распоряжении имеются три тома сочинений Исаака Сирина, введенных в научный оборот. Оригинальный текст 1-го тома сочинений Исаака дошел до нас в двух редакциях — восточной и западной[33]. Первая редакция отражена в издании Беджана[34], вторая — в нескольких рукописях, самая ранняя из которых датируется IX—X веками[35]. Главные различия между двумя редакциями заключаются в следующем: 1) восточная содержит многочисленные тексты и восемь Бесед, отсутствующие в западной; 2) западная содержит немногие тексты, отсутствующие в восточной; 3) восточная содержит цитаты из Феодора Мопсуестийского и Диодора Тарсийского: в западной эти тексты приписаны другим авторам. Хотя критического издания сирийского текста 1-го тома не существует, текстологический анализ обеих редакций, проведенный Д. Миллером, показал, что восточная редакция отражает подлинный текст Исаака, тогда как западная является переработкой этого текста[36]. Именно с текста западной редакции на рубеже VIII и IX веков Авраамием и Патрикием, монахами Лавры Святого Саввы Освященного в Палестине, был сделан греческий перевод сочинений Исаака. Благодаря этому переводу христианский мир узнал о преподобном Исааке, потому что именно с него были впоследствии сделаны переводы преподобного Исаака многие другие языки. Русскому читателю 1-й том Исаака Сирина был до последнего времени известен только по переводам, сделанным с греческого перевода, о котором святитель Филарет Московский говорил: «Вероятно, переводчик был не из ученых, т. е. не знал грамматических правил, и потому мешал слова и вместо должного выражения ставил неправильные и темные слова, да и от переписчиков, может быть, вкрались ошибки и невероятности»[37]. Приведу также отзыв протоиерея Георгия Флоровского: «Этот перевод часто неточен… В сирийском тексте меньше порядка, больше непосредственности»[38]. Добавлю от себя: в сирийском оригинале больше ясности, хотя и в нем немало мест, которые можно понимать, а следовательно, и переводить по-разному. Сравнивая греческий перевод таких мест с оригиналом, невозможно не заметить, что во многих случаях переводчик, не до конца поняв мысль святого Исаака, передал слова, но не сумел передать смысл. Разница между сирийским оригиналом творений преподобного Исаака и их греческим переводом касается также состава и порядка Слов. Прежде всего, как справедливо отмечает архиепископ Филарет (Гумилевский), «в греческом переводе известна менее чем половина творений святого Исаака»[39], поскольку на греческий язык вообще не были переведены 2-й и 3-й тома его творений. Впрочем, и из оригинальных 82-х Слов 1-го тома в греческий перевод не вошли четырнадцать Слов[40]. С другой стороны, в греческий перевод вошли несколько Слов, не принадлежащих перу святого Исаака, а именно Слова 43, 2, 7 и 29, соответствующие Словам 8, 68, 9 и 20 русского перевода «Слов подвижнических». В сирийском корпусе творений преподобного Исаака Сирина этих Слов нет. Зато они имеются в корпусе творений другого сирийского мистического писателя, жившего в VIII веке — Иоанна Дальятского, причем рукописная традиция единогласно атрибутирует их именно этому автору[41]. Слово 9-е русского перевода «Слов подвижнических» преподобного Исаака представляет собой не что иное, как Письмо 18-е Иоанна Дальятского[42]. Остальные три Слова принадлежат к собранию Бесед Иоанна Дальятского, текст которых пока не опубликован[43]. Кроме того, в греческий перевод творений преподобного Исаака вошло «Послание к преподобному Симеону Дивногорцу», жившему в VI веке. На основании этого послания некоторые наши дореволюционные авторы, такие как архиепископ Сергий (Спасский), утверждали, что преподобный Исаак жил не в VII, а в VI веке. Однако это Послание (Слово 55 в русском переводе) ни в одной сирийской рукописи не надписано именем преподобного Исаака. Во всех сирийских рукописях, а также в арабской и эфиопской версиях Послание надписано именем Филоксена Маббугского. Послание сохранилось в двух версиях — полной и краткой; большинство имеющихся рукописей содержат полную версию, в которой произведение названо «Посланием к Патрикию Эдесскому». Авторство Филоксена подтверждают вся рукописная традиция и все современные ученые, работающие в области сирийских исследований[44]. Еще одна особенность греческого перевода заключается в том, что в нем все цитаты из Феодора Мопсуестийского, Диодора Тарсийского и Евагрия, имеющиеся в сирийском оригинале творений преподобного Исаака Сирина, либо вовсе исключены, либо приписаны другим авторам, в частности, святителю Григорию Богослову или святителю Кириллу Александрийскому. Так например, Слово 19 из сирийского текста 1-го тома содержит несколько ссылок на Феодора Мопсуестийского: в греческом переводе это Слово опущено. В греческом переводе сирийского Слова 22[45] две цитаты из «Мыслей» Евагрия («Молитва есть чистота ума, которая одна, при изумлении человека, уделяется от света Святой Троицы» и «Чистота ума есть воспарение мысленного. Она уподобляется небесному цвету, в ней во время молитвы просиявает свет Святой Троицы»[46]) надписаны именем «Божественного Григория»[47]. А цитата из «Толкования на книгу Бытия блаженного Кирилла», содержащаяся в греческом Слове 48 (русском Слове 90)[48] в действительности является цитатой из одноименного толкования Феодора Мопсуестийского[49]. Такая переатрибуция была вполне допустимой и законной по представлениям византийских переводчиков и копиистов[50]. Впрочем, цитаты из Феодора, Диодора и Евагрия были приписаны другим авторам уже в западно-сирийской версии творений преподобного Исаака, которой пользовались при переводе Авраамий и Патрикий. Эта версия представляет собой своего рода «монофизитскую» переработку творений преподобного Исаака Сирина; несколько Слов из оригинальной восточно-сирийской версии в ней опущены. Разница между греческим переводом творений преподобного Исаака и восточно-сирийским оригиналом в значительной степени обусловлена тем, что Авраамий и Патрикий переводили с западно-сирийской версии. Греческий перевод Исаака является бук­валь­ным и потому сохраняет многие неясности сирийского оригинала: в некоторых случаях текст, очевидно, переводился без достаточного понимания его смысла. Кроме того, в текст при переводе вкрались многочисленные ошибки. Этот перевод был впервые издан в 1770 году в Лейпциге и с тех пор многократно переиздавался. Совсем недавно Иверским монастырем на Афоне было подготовлено и осуществлено критическое издание греческого перевода, выполненное Марселем Пираром[51], который также сегодня присутствует среди нас. Полный перевод греческого собрания Слов Исаака Сирина на славянский язык был сделан болгарским монахом Закхеем в начале XIV века. До того на славянском языке существовали лишь фрагменты сочинений Исаака (в частности, те, что вошли в «Пандекты» Никона Черногорца). Во второй четверти XIV века на Афоне появляется еще один славянский перевод «Слов» Исаака, сделанный старцем Иоанном. Оба перевода получили уже в XIV веке самое широкое распространение, в особенности в монашеских кругах: об этом свидетельствуют сохранившиеся многочисленные рукописи[52]. В конце XVIII века Паисий Величковский осуществил новую редакцию славянского перевода Исаака Сирина, опубликованную в 1812 году, но запрещенную тогдашней цензу­рой и потому не имевшую распространения вплоть до 1854 года, когда она была издана повторно Оптиной пустынью. В том же 1854 году был опубликован полный русский перевод Исаака Сирина, сделанный Московской Духовной Академией. В 1911 году профессор Московской духовной академии С.И.Соболевский заново перевел Слова Исаака с греческого[53]. Лишь отдельные Слова из этого тома имеются сегодня в переводе с сирийского, а именно Слово 76, переведенное С.С.Аверинцевым[54], Слово 54, переведенное мною[55], Слова 19, 20 и 21, также переведенные мною[56], и Слово 1, переведенное А.В.Муравьевым[57]. Выражаю надежду на то, что рано или поздно в руках русского читателя появится полный текст 1-го тома в переводе с сирийского, что станет очередной вехой в освоении наследия великого сирийца нашими соотечественниками. Что касается 2-го тома сочинений Исаака, то о его существовании ученые знали по крайней мере со времени издания Беджана: последний опубликовал фрагменты из него по тексту рукописи, впоследствии — в 1918 году — утраченной[58]. Однако в 1983 году профессор Себастьян Брок обнаружил в Оксфордской Бодлеанской библиотеке другую рукопись, содержащую полный текст 2-го тома и датируемую X или XI веком[59]. По этой рукописи Брок и подготовил свое издание Бесед 4-41 из 2-го тома[60], составляющих примерно половину его объема. Другая половина тома включает Беседы 1-3, из которых последняя делится на 400 глав под общим названием «Главы о знании». Эта коллекция еще ожидает публикации, хотя уже появились ее полные или частичные переводы на ряд европейских языков. О 2-м томе творений Исаака Сирина Себастьян Брок пишет: Вся рукописная традиция, включающая различные рукописи из трех Церквей (Церкви Востока, Византийской Православной и Сирийской Ортодоксальной Церквей) единогласна в атрибутировании второго тома святому Исааку… Содержание обоих томов свидетельствует о том, что у них один автор: в обоих томах есть общие весьма характерные темы, а также многочисленные фразеологические совпадения… Все это свидетельствует о том, что обязанность доказывать свою правоту лежит не на тех, кто уверен в принадлежности «второго тома» автору первого тома, а на тех, кому вздумается настаивать на обратном [61]. Итак, 2-й том принадлежит тому же, кому и 1-й. И все же, поскольку несколькими русскими авторами в 1990-х годах были высказаны сомнения в подлинности этого тома, приведем основные доказательства в пользу его аутентичности. Прежде всего, следует сказать о том, что Беседы из 2-го тома полностью или частично содержатся в общей сложности в девяти известных сегодня науке рукописях, и везде они надписаны именем Исаака. Если учесть, что творения некоторых Отцов (не говоря уже о сочинениях многих античных авторов) дошли до нас в одной-двух рукописях, то само по себе такое количество рукописей, содержащих писания из 2-го тома и единогласно атрибутирующих его Исааку, является веским доказательством в пользу принадлежности писаний именно ему. Нельзя не упомянуть, что сирийские рукописи, содержащие известный нам корпус «Слов подвижнических», заканчиваются следующей ремаркой: «Окончилась, при помощи Божией, первая часть учения мар Исаака инока»[62]. Рукописи, содержащие 2-й том, напротив, начинаются со слов: «Начинаем переписывать Второй том мар Исаака, епископа Ниневийского». Таким образом, в сирийской рукописной традиции 2-й том мыслится как продолжение 1-го. Отметим также, что две Беседы из 2-го тома идентичны двум Словам из 1-го тома, а именно, Беседа 16-я из 2-го тома соответствует Слову 54-му из 1-го тома[63], а Беседа 17-я из 2-го тома соответствует Слову 55-му из 1-го тома[64]. Кроме того, в тексте 2-го тома есть несколько ссылок на Слова из 1-го тома. Так например, в Беседе 3-й из 2-го тома (а именно, в главе 41-й из ее 1-й сотницы) автор говорит: «Сию книгу в напоминание себе написал я, как постиг из разумения Писаний, а немногое из собственного опыта: на это я уже указывал в начале книги». Под «началом книги» имеется в виду Слово 14-е сирийского текста 1-го тома[65], где тот же автор пишет: «Сие на память себе и всякому читающему написал я, как постиг из разумения Писаний… а немногое из собственного опыта»[66]. В Беседе 32-й из 2-го тома автор говорит: «Относительно этого чина, если кто желает услышать в точности, пусть прочитает выше длинное Слово, написанное нами о духовной молитве»[67]. К этому месту в рукописи Bodleian syr. e. 7 имеется схолия: «Это Слово написано в Первой части». Речь идет о Слове 22-м из 1-го тома, посвященном молитве[68]. Таким образом, совершенно очевидно, что тексты 1-го и 2-го томов написаны одним автором, который рассматривает их как одну «книгу». Есть и много других факторов, подтверждающих принадлежность обоих томов одному автору. Один и тот же аскетический словарь используется в обоих томах: это касается, в частности, таких терминов, как ihidaya (отшельник, инок), šelya (безмолвие), dubbara (поведение, образ жизни, образ бы­тия, подвиж­ничество), sukkale (прозрения, мысли), zaw‘e (движения, побуждения, порывы), temha(изумление), lebba (сердце), hawna (ум), re‘yana (разум), mad‘a (мысль, мыш­ление, сознание, разум),herga (размышление), te’orya (созерцание), pulhana (служение, служба), ‘enyana (беседа), maggnanuta(осенение), gelyana (откровение), nahhiruta (озарение), qutta‘a (уныние) ‘arpella (темное облако, тьма) и другие. Даже такой редкий термин, как qestonare («истязатели», «стражи», «судебные следователи»), заимствованный из латыни через греческую транскрипцию, встречается в творениях преподобного Исаака дважды — один раз в 1-м томе (Слово 58-е[69]), другой раз — во 2-м (Беседа 9-я), причем при упоминании о qestonare-«истязателях» во 2-м томе преподобный Исаак добавляет «о которых говорилось выше», что можно истолковать как ссылку на 1-й том. В обоих томах встречаются одинаковые идиомы, такие как «духовное созерцание» (te’orya d-ruh), «духовная молитва» (slota ruhanayta), «чистая молитва» (slota dkita), «тайная молитва» (slota kasya), «сердечная молитва» (slota d-lebba), «труд молитвы» (‘amla da-slota), «молчание разума» (šetqa d-re‘yana), «сокровенный свет» (nuhra kasya), «сокровенное служение» (pulhana kasya), «духовный образ жизни» (dubbara ruhana), «духовное знание» (ida‘ta d-ruh), «жизнь (подвижничество) в безмолвии» (dubbare dab-šelya), «духовные тайны» (raze ruhane), «духовные прозрения» (sukkale ruhanaye), «смирение сердца» (mukkaka d-lebba), «движения души» (zaw‘e d-napša), «служение добродетели» (pulhana da-myattruta), «море мира» (yammeh d-‘alma), «корабль покаяния» (elpa da-tyabuta), «новый век» (‘alma hadta), «собеседование знания» (‘enyana d-ida‘ta), «детский образ мыслей» (šabrut tar‘ita), «опьянение в Боге» (rawwayuta db-alaha), «писания Духа» (ktabay ruha), «божественное откровение» (gelyana alahaya), «божественный помысел» (huššaba alahaya), «внутреннее умолкание» (šelyutagawwayta), «рассудительное смирение» (mukkaka d-puršane), «изумление в Боге» (tehra db-alaha), «море безмолвия» (yamma d-šelya, yamma d-šelyuta), «совершенство знания» (gmiruta d-ida‘ta) и многие другие. Оба тома характеризуются сходным образным строем. В частности, в обоих томах используются морские образы — корабль, море, волны, плавание, кормчий, ныряльщик, жемчужины и пр. Тематика обоих томов в значительной степени совпадает. И там и здесь речь идет о любви Божией, о безмолвии и отшельничестве, о чтении Писания и ночном бдении, о молитве перед Крестом и поклонах, об унынии и богооставленности, о смирении и слезах, об изумлении и «опьянении» любовью Божией. И в первом, и во втором томе содержатся ссылки на авторитетных для восточно-сирийской традиции авторов, таких как Евагрий Понтийский, Феодор Мопсуестийский и Диодор Тарсийский. Наконец, стилистика, грамматика и синтаксис обоих томов неопровержимо свидетельствуют о том, что они написаны одним автором. Желающему это проверить необходимо обратиться к сирийскому тексту обоих томов и их сравнить. Провести такое сравнение, пользуясь только имеющимися русскими переводами, невозможно. Сказанное выше относительно аутентичности 2-го тома в полной мере относится и к 3-му тому творений Исаака Сирина, в настоящее время также введенному в научный обиход. Правда, этот том известен лишь по одной весьма поздней рукописи[70]. Однако эта рукопись, датируемая приблизительно 1900 годом, представляет собой копию более раннего манускрипта. Она включает 133 листа, из которых первые 111 содержат сочинения Исаака Сирина – 17 Слов, по содержанию, языку, стилистике и синтаксису близких к вошедшим в 1-й и 2-й тома. При этом Слова 14 и 15 из 3-го тома соответствуют Словам 22 и 40 из 1-го тома, а Слово 17 – Беседе 25 из 2-го тома. Из оставшихся 14 Слов лишь два (4-е и 13-е) известны по другим манускриптам[71]. На русский язык из 2-го тома творений Исаака Сирина переведены Беседы 1-2 и 4-41. Этот перевод, сделанный мною в 1998 году, за прошедшие годы выдержал уже семь изданий[72]. Кроме того, переведены некоторые части «Глав о знании» (Беседы 3-й из 2 тома)[73]. Что же касается 3-го тома, то он остается непереведенным, за исключением Слова 17-го (переведенного в составе 2-го тома в качестве Беседы 25). Нет никаких сведений о существовании в сирийской рукописной традиции 4-го тома творений Исаака. Однако несколько рукописей, упоминаемых в каталогах библиотек христианского Востока, содержат небольшое собрание Слов из «Пятого тома божественного мужа Исаака, святого и отшельника, епископа Ниневийского». Текст этих рукописей недостаточно изучен, и мнения ученых относительно авторства Исаака Сирина расходятся[74]. Учитывая, однако, что в некоторых сирийских источниках говорится именно о пяти томах творений Исаака Сирина[75], можно ожидать, что и в этой малоизученной коллекции найдутся подлинные творения преподобного. Заключение Настоящая конференция, собравшая ведущих мировых специалистов в области сирийской патристики, является смотром научных сил, уже внесших свой существенный вклад в дело изучения наследия преподобного Исаака Сирина. Каждый из докладчиков поделится результатами своих научных изысканий, расскажет о тех научных открытиях, которые он сделал, читая творения великого сирийского Отца Церкви. В ходе конференции будут рассмотрены как различные проблемы, связанные с бытованием творений Исаака в рукописной традиции, в изданиях и переводах, так и различные аспекты его богословского, нравственного, аскетического и мистического учения. Хотелось бы надеяться, однако, что эта конференция станет и новым шагом в деле изучения наследия преподобного Исаака, вдохновит молодых ученых, в том числе присутствующих здесь представителей студенчества, на новые исследования. Патрологическая наука – это безбрежное море, в котором опытные ныряльщики находят все новые и новые жемчужины. Самой крупной из них стало в конце ХХ века обретение 2-го тома творений Исаака Сирина, а начало XXI века ознаменовалось введением в научный оборот еще одной находки – его 3-го тома. Возможно, на пути изучения Исаака нас ждут новые открытия и обретения. Но даже те его труды, которые уже известны, далеко не все изучены, а многие остаются неизданными и непереведенными на современные языки. Творения Исаака Сирина, на которых воспитано не одно поколение монахов Востока и Запада, представляют собой обширное поле для новых исследований. И чем больше мы узнаем о преподобном Исааке, тем более значимым и притягательным становится для нас его образ. Мне хотелось бы также выразить надежду на то, что за настоящей Первой патристической конференцией Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых Кирилла и Мефодия последуют другие конференции, посвященные другим Отцам Церкви – греческим, латинским и ориентальным. Дело освоения патристического наследия в нашем Отечестве требует качественного прорыва, и я хотел бы верить, что научные форумы, подобные настоящему, станут доброй традицией, будут способствовать воспитанию нового поколения ученых, для которых поиск духовного жемчуга в море святоотеческих писаний станет делом всей жизни. [1] Chabot, J.-B. De sancti Isaaci Ninevitae vita, scriptis et doctrina. Paris, 1892. [2] О «сынах завета» см. в: G. Nedungatt. The Cove­nanters of the Early Syriac-Speaking Church. — Orientalia Chriatiana Periodica 39. Roma, 1973. Pp.191—215; 419—444; P. Escolan. Monachisme et Eglise. Le monachisme syrien du IVe au VIIe siècle: un monachisme charismatique. Paris, 1999. P. 11—69. [3] Протоиерей Георгий Флоровский. Восточные Отцы IV века. Париж, 1937. С. 227. Подробнее об Эдесской и Нисибийской школах см. в: A. Vööbus. History of the School of Nisibis. Louvain, 1965; Н. В.Пигулевская. Культура сирийцев а средние века; Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском востоке в I—VI вв. // Христианское чтение. Журнал Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии. № 18, 1999. С. 105—143. [4] D. Miller. Translator’s Epilogue. P. 489. В кн.: The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian. Boston, Massachusetts, 1984. [5] Цит. по D. Miller. Translator’s Epilogue. P. 503. Определения Соборов Церкви Востока конца VI — начала VII вв. относительно богословского наследия Феодора были вызваны не только борьбой против него Энаны, но и осуждением Феодора на V Вселенском Соборе (533 г.), о чем в Персии не могли не узнать, хотя и с опозданием. [6] G. Chediah. The Christology of Mar Babai the Great. Kottayam, 1982. P. 194. [7] D. Miller. Translator’s Epilogue. P. 504. [8] Ibid. P. 507—508. [9] Isho’denah. Le Livre de la Chasteté. Ed. J.-B.Chabot. — Mélanges d’archéologie et d’histoire écclesiastiques 16. Paris, 1896. P. 63—64. [10] Studia Syriaca. Ed. I. Rahmani. T. I. Beiruth, 1904. P. 33. [11] Том II. Беседа 34, 4. Цит. по изд.: Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни. Перевод с сирийского, предисловие, примечания митрополита Илариона (Алфе­ева). Издание седьмое, исправленное. СПб., 2013. С. 250. [12] Том I. Слово 11. Цит. по: Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. [Перевод с греческого С. Соболевского]. Сергиев Посад, 1911. С. …… [13] Studia Syriaca. Ed. I. Rahmani. T. I. P. 32-33. [14] О Католикосе Гиваргисе см., в частности, В. Болотов. Из истории Церкви Сиро-Персидской. — Христианское чтение. Т. CCVII. Часть 1. СПб., 1899. С. 1028 (Болотов считает, что Гиваргис «был поставлен в самом конце 660 или начале 661 года… и умер в конце 680 года, т.е. патриаршествовал почти 20 солнечных лет и с лишком 20 лет лунных»). См. также: Н. Пигулевская. Культура сирийцев. С. 219. [15] При дворе этого халифа служил отец преп. Иоанна Дамаскина. См.: R. de Coz. Histoire de l’Eglise d’Orient. P. 139. [16] В Катаре существовала христианская Церковь, подчинявшаяся Католикосу Востока. Около 648 года епископы Катара отделились от восточно-сирийского Католикоса: схизма продолжалась до 676 года, когда Католикос Гиваргис посетил Катар и воссоединил его епископов с Церковью Персии. [17] В настоящее время Ниневия находится на территории Ирака. [18] По имени Дидима Слепца, великого александрийского богослова IV века. [19] J.-B. Assemani. Bibliotheca Orientalis I. Roma, 1719. P. 445. [20] В настоящее время провинция Хузистан входит в состав Исламской Республики Иран. Территория этой провинции отделена от остальной части Ирана горным хребтом Загрос. [21] В настоящее время город находится на территории Ирака. [22] D. Miller. Translator’s Introduction. P. LXIX—LXX. В кн.: The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian. Boston, Massachusetts, 1984. [23] См. P. Bettiolo. Introduzione. — Isacco di Ninive. Discorsi spirituali. Bose, 1985. P. 18. Эта гора находится на севере Хузистана. У ее подножия расположен город Шуштар. [24] A. Mingana. Woodbroke Studies. T. VII. Cambridge, 1934. P. 268. [25] J.-B. Assemani. Bibliotheca Orientalis. T. III, 1. P. 174. [26] J.-B. Chabot. De sancti Isaaci Ninevitae vita, scriptis et doctrina. Paris, 1892. P. VII. [27] Феодора Мопсуестийского. [28] Протоиерей Георгий Флоровский. Византийские Отцы V—VIII веков. С. 185-186. [29] Архиепископ Василий (Кривошеин). Ангелы и бесы в духовной жизни по учению восточных Отцов. М., 2000. С. 43—44. [30] А. Сидоров. Блаженный Феодорит Кирский — архипастырь, монах, богослов. —Блаженный Феодорит Кирский. История боголюбцев. М., 1996. С. 121. В своем курсе патрологии тот же автор называет Исаака «несторианским подвижником и епископом, удостоившимся быть причисленным к лику святых Православной Церкви»: А. И. Сидоров. Курс патрологии. М., 1996. С. 48. [31] А. Сидоров. Блаженный Феодорит. С. 121—122. [32] См. Том II. Беседа 39, 7. В кн.: Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни. Изд. седьмое. С. 272–273. [33] D. Miller. Translator’s Introduction. P. LXXVII—LXXVIII. [34] См. Mar Isaacus Ninevita. De perfectione religiosa, quam edidit Paulus Bedjan. Leipzig, 1909. [35] Codex Synaiticus Syriacus 24. [36] См. D. Miller. Translator’s Introduction. P. LXXVIII. [37] Жизнеописания отечественных подвижников благочестия XVIII—XIX веков. Сентябрь. М., 1909. С. 497. [38] Протоиерей Георгий Флоровский. Византийские Отцы V—VIII веков. Париж, 1933. С. 186. [39] Историческое учение об Отцах Церкви. Т. 3. С. 175. [40] А именно, а именно Слова 19, 20, 21, 23, 24, 26, 29, 31, 49, 54, 56, 71, 75, 76 по изданию: MarIsaacus Ninevita. De perfectione religiosa, quam edidit Paulus Bedjan. Leipzig, 1909. Греческий перевод содержит 86 Слов и 4 Послания, но это количество достигнуто за счет дробления нескольких сирийских Слов Исаака на более мелкие Слова (каждое со своим порядковым номером), а также добавления пяти неподлинных произведений к подлинным Словам Исаака. [41] Подробнее об этих четырех Беседах, приписанных Исааку, см. в: R. Beulay. Introduction. — La Collection des lettres de Jean de Dalyatha. Edition critique par R. Beulay. Patrologia Orientalis 39/3. Turnhout, 1978. P. 269—270 [17—18]. [42] Текст опубликован в: La Collection des lettres de Jean de Dalyatha. Patrologia Orientalis 39/3. P. 359—367 [107—115]. [43] Текст содержится, в частности, в рукописи Harvard 30 (XV век). [44] A. de Halleux. Philoxène de Mabboug: sa vie, ses écrits, sa théologie. Louvain, 1963. P. 257. [45] По греческой версии это Слово 32-е, по русскому переводу 16-е. [46] См. Творения аввы Евагрия. М., 1994. С. 123—124. [47] См. Аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. С. 67. [48] См. Аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. С. 431: «Что имел Бог от начала, то всегда имеет и будет иметь до бесконечности, как сказал блаженный Кирилл в Толковании на Книгу Бытия» (следующее за тем изречение «Бойся Бога по любви, а не по имени жестокого, ему приданного» уже не относится к цитате, а является авторским текстом Исаака). [49] См. Mar Isaacus Ninevita. De perfectione religiosa. P. 358: «Что имел Бог от начала, то всегда имеет и будет иметь до бесконечности, как сказал блаженный Толкователь в Толковании на Книгу Бытия». Цитированный Исааком фрагмент толкований Феодора Мопсуестийского опубликован в кн.: TheodoriMopsuesteni Fragmenta Syriaca. Leipzig, 1869. P. 2. В известных нам толкованиях св. Кирилла на Книгу Бытия такой фразы нет. [50] Русские переводчики пошли еще дальше, чем греческие, и в одном месте приписали изречение Евагрия Иисусу Христу. См. Аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. С. 334: «И вот слово, изреченное Тем, Кто каждой вещи определил собственный ее образ: Молитва есть радость, воссылающая благодарение». Изречение заимствовано из «Слова о молитве» Евагрия (см. Творения аввы Евагрия. С. 79: «Молитва есть плод радости и благодарения»). [51] Abba Isaak tou Syrou Logoi asketikoi. Kritike ekdosi Markellos Pirar. Iera mone Iveron, Agion Oros,2012. [52] Подробнее о славянских переводах творений Исаака Сирина см. в: С. Маслов. Новый список Слов постнических Исаака Сирина… в древнейшей славянской редакции. Киев, 1912. См. также: Гранстрем Е.Э., Тихомиров Н.Б. Сочинения Исаака Сирина в славяно-русской письменности // Вестник церковной истории. № 1. М., 2007. [53] См. Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические [Перевод с греческого С.Соболевского]. Сергиев Посад, 1911. [54] Напечатано в антологии: От берегов Босфора до берегов Евфрата. М., 1994. С. 279—281. [55] Оно соответствует Беседе 16-й из сборника: Преподобный Исаак Сирин. О Божественных тайнах и о духовной жизни. М., 1998. С. 125—126. [56] Преподобный Исаак Сирин. О совершенстве духовном. — «Церковь и время» № 4 (7), 1998. С. 179—191. [57] Опубликовано в книге: Муравьев А.В. Воспаление ума в духовной пустыне. М., 2008. [58] Mar Isaacus Ninevita. De perfectione religiosa, quam edidit Paulus Bedjan. Leipzig, 1909. P. 585—600. [59] Рукопись Bodleian syr. e. 7 происходит из монастыря мар Абдишо и принадлежала раббану Ишо из селения Бет. Шрифт рукописи — восточно-сирийская эстрангела. Рукопись, датируемая X—XI вв., была приобретена оксфордской Бодлеианской библиотекой в 1898 году у англиканского священника Яроо М. Неесана, уроженца урмийского региона. Манускрипт, написанный эстрангелой и состоящий из 190 листов размером 19.5 на 14.5 сантиметров, сохранился почти полностью, за исключением первого и последнего листов (текст в самом начале и самом конце рукописи поврежден). На последнем листе имеется надпись, начинающаяся словами: «Закончен, с помощью Господа и благодаря вспоможению от благодати Иисуса Христа, второй том (palguta d-tarten) мар Исаака, епископа Ниневийского. Молитва его да сохранит переписчика и читателя, аминь. Переписал же ее муж ничтожный и грешный и лишенный праведности, но преуспевший во зле, по имени Маркос…». [60] См. Isaac of Nineveh (Isaac the Syrian). «The Second Part», chapters IV—XLI. Edited by Sebastian Brock. — Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium 554, Scriptores syri 224. Louvain, 1995. [61] С. Брок. Предисловие к кн.: Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни. Изд. второе. СПб., 2001. [62] J.-B. Assemani. Bibliotheca orientalis. T. I. P. 160; Архиепископ Филарет (Гумилевский). Историческое учение об Отцах Церкви. Т. 3. М., 1859 [репринт М., 1996]. С. 175. [63] Отсутствует в греч. и рус. переводах «Слов подвижнических». [64] Слово 61 греч. перевода = Слово 32 рус. перевода. Если учесть, что Слова преподобного Исаака были сгруппированы в тома и пронумерованы не им самим, а кем-то из ранних переписчиков (о чем свидетельствуют заглавия Слов, где об Исааке упоминается в третьем лице), то наличие двух одинаковых бесед в разных томах не должно вызывать удивление. [65] Слово 15 греч. перевода = Слово 65 рус. перевода. [66] Аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. С. 344. [67] Том II. Беседа 32, 6. Цит. по: Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни. Изд. седьмое. С. 178. [68] Слова 31-32 греч. перевода = Слова 15-16 рус. перевода. [69] Слово 37 греч. перевода = Слово 34 рус. перевода (в переводе С. Соболевского «страж»). [70] Tehran. Issayi Collection. Ms. 5. [71] Dawra monastery. syr. 680; Vat. syr. 509; Mingana. 601. [72] Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни. Перевод с сирийского, предисловие и примечания игумена Илариона (Алфе­ева). Издание первое: М., 1998; Издание седьмое, исправленное: СПб., 2013. [73] Избранные главы переведены в 2000 году. См.: Преподобный Исаак Сирин. О знании (избранные главы). Перевод с сирийского игумена Илариона (Алфеева). — Церковь и время № 4 (13) 2000. С. 315—324. В настоящее время готовится к изданию полный перевод 1-й сотницы «Глав о знании», сделанный С.Туркиным. [74] См.: S. Chialà. Dall’ ascesi eremitica alla misericordia infinita. Firenze, 2002. P. 71-73. [75] См. Studia Syriaca. Ed. I. Rahmani. T. I. P. 32-33: «Он составил пять томов, известных до сего дня». https://mospat.ru/ru/2013/10/11/news92530/

Aleksandre,na koju temu radite doktorsku disertaciju i na kom univerzitetu u Rimu,ako nije top secret?

Oce igumane,blagoslovite! Da li mozete da me uputite na izvore za istrazivanje istorije i tradicije pravoslavnog monastva kod Srba (sa osvrtom i na savremeno stanje),i ako imate vremena da prokomentarisite nesto o tome (monastvu kod nas), sto iz licnog opita,sto iz nasledja Otaca? Unapred hvala!